Покрышкин

От обиды, почти бесприцельно я выпустил по громадине все РСы, чем основательно перепугал своих: один из снарядов взорвался перед «МиГом» Лукашевича, подлетевшим к хвосту «Курьера», и сорвал Николаю атаку…»

Поразительно! От обиды, что кто-то у него на глазах отнимает индивидуальную победу, Речкалов может сгоряча «пульнуть», не считаясь с тем, что может не только сорвать атаку боевого товарища, но и повредить его самолет.

А чего стоит выдержка из документов дивизионной комсомольской организации: «Не ладилось с полетами у комсомольца Речкалова: то он полетит и не выдержит направления, разобьет самолет при взлете, то побьет самолет при посадке, то оторвется от группы. Однажды он вылетел в паре на уничтожении «рамы» (ФВ-189), корректировавшей стрельбу немецкой артиллерии. «Раму» не нашел, хотя радиостанция наведения и наводила его на немецкий самолет, и, проболтавшись в воздухе, он сел и доложил командиру полка, что сбил Ю-88. Приехавший с радиостанции наведения командир дивизии — генерал Борман, возмутившись таким поступком Речкалова, хотел посадить его на гауптвахту. За ложное донесение и трусость комсомольца Речкалова вызвали на комсомольское бюро полка. На бюро он долго не хотел сознаться, но потом признался, что наврал о сбитом самолете Ю-88. Комсомольское бюро полка исключило его из членов ВЛКСМ, но дивизионная партийная комиссия вынесла ему строгий выговор».

14 июля 1944-го Речкалов выводит из боя группу, оставив комдива Покрышкина наедине с противником на самолете с неисправной радиостанцией. Александр Иванович пишет:

«После посадки с возмущением говорю:

— Вы что же это, оставили командира дивизии одного, на съедение «фоккерам» и ушли без моей команды?

— Горючего оставалось мало. Я дал команду уходить домой, — оправдывался Речкалов.

— А кто дал вам это право?! Вы были только ведущий звена в группе, командиром которой был я. Вы же хорошо знали, что у меня приемник неисправен и вашу команду я не услышу. Это у вас, Речкалов, не первый случай оставления в опасности летчиков. В моей группе вы больше летать не будете. В бою необходимо полное доверие друг к другу».

Или заглянем в книгу воспоминаний К. В. Сухова. Он довольно откровенно для тех лет описывает два эпизода. В одном из них, 31 мая 1944-го в бою над Яссами, Речкалов, командир группы, вместо задачи прикрытия атакующих, бросается сам на бомбардировщиков, чтобы увеличить свой счет сбитых, в результате чего был пропущен удар немецких истребителей и погибли двое летчиков полка, а один попал в плен. В другом — «ноль-пятый» (Речкалов) заявил о сбитии двух «фоккеров» при расходе лишь нескольких патронов из боекомплекта и отключенном фотокинопулемете. Этому успеху никто не поверил. Покрышкин бросает Речкалову: «Ты что же — решил чужие победы присвоить себе? Мало своих?»

Эти и другие случаи и позволили Покрышкину сказать о Речкалове: «Пренебрежение к подчиненным летчикам и его аморальное поведение обострили неприязнь к нему летного состава».

В своих мемуарах, написанных в годы, когда военная и политическая цензура заставляла о многом умалчивать, Александр Иванович не мог сказать всего. Да и никому особенно не хотелось выносить сор из избы, учитывая, конечно, и реальные боевые заслуги Речкалова, которых у него не отнять. Ведь он был учеником Покрышкина, пройдя в его эскадрилье подготовку к Кубанскому сражению, где и стал известным.

Послевоенная служба Григория Андреевича не сложилась, везде его преследовали служебные и личные «неурядицы», что и неудивительно…

Так что писать о «непререкаемом авторитете» этого летчика и командира можно лишь теперь, когда уже нет с нами почти никого из участников и очевидцев.

Но летчица и комсомольский вожак Ирина Викторовна Дрягина, с которой автор этих строк встретился летом 2012 года, и сегодня говорит:

«Никакого авторитета у Речкалова не было. Он очень любил уходить на свободную охоту. Прилетал и докладывал, сколько сбил. Многие ему не верили. Мне об этом говорили летчики Николай Трофимов, Николай Старчиков, Иван Руденко, Иван Бабак и Михаил Петров из 100-го полка. Когда я пришла в дивизию, многие помнили комсомольское собрание, на котором Речкалов вынужден был признаться, что солгал командованию о сбитом Ю-88. А единожды солгав, кто тебе поверит?!

Вечно он хитрил. Была у него, так сказать, предпринимательская жилка, когда стал командиром полка, все что-то обменивал, горючее на спирт…

Могли ему, его победам завидовать Покрышкин? Ни в коем случае. Александр Иванович был этого чувства лишен. Он остался в памяти всех летчиков дивизии как самый правдивый, скромный, справедливый, как самый смелый.

Звание трижды Героя Советского Союза определяется не арифметическим подсчетом сбитых самолетов, а многими качествами такого человека. Трижды Герой воплощает в себе подвиг всего нашего народа. Речкалов до высокого звания явно не дотягивал. Сколько бы ни было сбитых на его счету, все равно все в дивизии знали ему, его человеческим качествам истинную цену».