Покрышкин

Друг И. И. Бабака Григорий Устинович Дольников ушел из жизни в марте 1996-го, на 73 году жизни. Он и в последние годы жизни был необычайно представителен — статная богатырская фигура, орлиный нос, седая шкиперская бородка, большие выразительные глаза, в которых светились ум и воля. А как красив он был тогда, в 1943 году, когда начал воевать. Имея, кроме летного таланта, лишь чуть более 50-ти часов налета, из них на «аэрокобре»— 3,5 часа!.. 30 сентября 1943-го, на 56-м боевом вылете, в которых сбил три самолета, младший лейтенант Дольников таранил «мессершмитт», защищая своего командира — Героя Советского Союза Николая Лавицкого. Потом — плен, из которого удалось вырваться с третьей попытки, партизанский отряд. Мало кто знает о том, что эпизод из шолоховского рассказа «Судьба человека», где пленный пьет, не закусывая, водку перед гестаповцами, списан с Дольникова, который однажды после войны рассказал об этом в компании, где оказался и литературный секретарь писателя. В своей книге «Летит стальная эскадрилья» Дольников описывает то застолье. «Русские после первой не закусывают»— это его легендарные слова.

Вернулся в полк Дольников в апреле 1944 года. Дзусов, а затем сменивший его Покрышкин притормозили особистов: «Проверяйте на месте. На его коже и костях много сказано. Да не волыньте».

Боевые друзья любили добродушного, с мощным темпераментом Григория (прозвище его было с белорусским акцентом — Горачий). Дольников пишет: «Один из них стал для меня другом на всю жизнь — человек рыцарского, героического, самозабвенного отношения к своему долгу перед Родиной — Иван Ильич Бабак… Боевые качества Бабака не ограничивались смелостью и умением наверняка разить врага: он быстрее других сформировался и как организатор боев и как отличный воспитатель — ведь по профессии Иван был учителем».

От Бабака перешел к Дольникову самолет, средства на который были собраны школьниками Мариуполя для лучшего летчика фронта. На этом истребителе было сбито двадцать немецких самолетов. После того как друг не вернулся, Дольников пишет на фюзеляже — «За Ваню Бабака». А после возвращения Ивана они, не сдержав чувств, обнявшись, зарыдали у этой машины…

В конце 1945-го до Дольникова все же добрались соответствующие органы. Проверка, в отсутствие Покрышкина, ушедшего на учебу в Академию им. Фрунзе, была суровой: «Нигде об этом не писал, но били свои не хуже немцев», — рассказывал Г. У. Дольников. Но в армии его все же оставили, служил он на Дальнем Востоке. После 1953 года Дольников делает самую высокую из всех покрышкинцев карьеру, на закате которой становится генерал-полковником, заместителем главкома ВВС. «О послевоенной службе я не писал, а была она, пожалуй, не менее интересной». Дольников участвовал в боевых действиях на Ближнем Востоке, в Эфиопии.

До последних дней своей жизни Григорий Устинович боролся за справедливость как мог. И. И. Бабак пишет: «Он прожил красивую жизнь. Украсил и конец ее — все старался сделать доброе друзьям». На скромном памятнике на кладбище в Монино — православный крест…

К своему комдиву у всех покрышкинцев отношение святое. И. И. Бабак в письме к М. К. Покрышкиной описывает случайную встречу на улице Полтавы: «Три человека подошли и спрашивают: «Вы не Иван Ильич?» Двое из них — ветераны, а третий — еще совсем молодой, до 30 лет. Он, удостоверившись, что я действительно Бабак, спрашивает: «Скажите, пожалуйста, ваш командир Покрышкин, как мне кажется после прочтения его книг, какой-то особенный, талантливый и добрый человек?! Так это или нет? Я ответил, что так…»

Г. У. Дольников в книге «Покрышкин в воздухе и на земле» писал: «Выделялся Покрышкин еще в начале своего боевого пути. Уже тем, что по вечерам, в нелетную погоду, всегда находил себе занятия, не свойственные, прямо скажем, большинству пилотов. Молодость есть молодость… Он же все время что-то писал, чертил, ходил, полностью погруженный в свои размышления. Все, кто знал его, уже тогда были готовы к тому, что он станет родоначальником новых идей в авиации. Раздаются порой голоса, что о новшествах в тактике еще раньше кто-то что-то говорил и предлагал. Смелее об этом стали говорить после ухода Александра Ивановича из жизни. Но мы, участники тех боев, знаем, что это не так… Более того, только уже опробовав новые приемы в боевых действиях, наши истребители познавали их преимущества… Второй наш трижды Герой, Иван Никитович Кожедуб, никогда, надо отдать ему должное, не претендовал на авторство в тактике, он всегда говорил о себе только как о бойце, и, как он скромно оценивал себя, неплохом бойце.

Сейчас, думаю, можно написать и о том, что Покрышкин щедро делился личными победами со своими подчиненными. Была на фронте такая форма поддержки молодых летчиков… Личный счет Покрышкина с учетом незасчитанных сбитых, думаю, не менее 100. А ведь в 1944–1945 годах, когда мы господствовали в воздухе, ему, командиру дивизии, летать запрещали».

В аттестации на гвардии полковника А. И. Покрышкина (14 июня 1945 г.) пишется: «Лично сбил 53 и в группе 6 самолетов противника».