Покрышкин

«В бою все средства хороши. Надо лишь знать, когда их применять, в какой обстановке и в каких комбинациях. Личный опыт многих воздушных боев заставил меня десятки раз почувствовать, что самое вредное и опасное для летчика — это стандарт, шаблон, т. е. такое положение, когда он использует в бою одни и те же заученные приемы, действует без должного учета конкретной обстановки […]

Не раз я встречался в боях с довольно сильными противниками, пилотировавшими, может быть, не хуже меня. В таких случаях, прощупав немцев, я бросал обычные приемы и применял новые. Например, если нельзя было зайти ему в хвост на нормальном вираже, я резко «подсекал» и по укороченному радиусу становился сзади его машины. Порой, встретив опытного и хитрого противника, я не мог сразу предугадать его замысел. Тогда я дублировал маневр немца, следя за каждым его движением, и в конечном итоге ловил его на допущенной ошибке и сбивал […]

Не раз приходилось слышать, как прилетевший пилот с возмущением рассказывает: «Подошел почти вплотную, бил, бил — не горит!» В действительности дело обычно обстоит иначе. Во-первых, этот летчик совершает ошибку уже тем, что выходит на одну плоскость с «мессершмиттом» задолго до дистанции убойного огня (это противник может учесть). Во-вторых, летчик не проявляет достаточной выдержки (боится, что противник ускользнет от него) и начинает стрелять слишком рано. В результате он только пугает преследуемого, который делает соответствующий контрманевр и уходит от него. В-третьих, летчик стреляет не прицельно, а по трассе. Подобная тактика напоминает ночного сторожа с колотушкой, который заранее дает знать ворам, где он ходит».

…В марте произошла перестановка кадров в дивизии. И. М. Дзусов берет Н. В. Исаева к себе заместителем, А. И. Покрышкин утвержден командиром 16-го гвардейского полка. Но вскоре следуют новые перемены. Дзусов выдвигается на повышение — командовать авиакорпусом. Исполняющим обязанности комдива назначен Покрышкин!

Как вспоминал Александр Иванович, после получения столь внезапных новостей:

«Некоторое время я стоял в раздумьи. Если стану командиром дивизии, то летать на боевые задания придется редко, — штабная работа, управление авиацией на линии фронта не позволят мне часто вести бои и сбивать лично самолеты. Но если отказаться, то командиром могут утвердить Исаева. Не летая на боевые задания и не понимая динамики боя, он загубит много летчиков, что и было при его командовании полком. В неделю я смогу сбить минимально три-четыре самолета противника. Если стану командиром дивизии и разумно буду командовать ею, то сто двадцать летчиков собьют как минимум в неделю тридцать и более самолетов, меньше будут нести потерь, а это важнее для нашей победы, чем мой личный счет сбитых.

Решение было принято, и я стал готовить дивизию к перелету на фронт. Начались хлопоты в новом командирском качестве».

В наследство новому комдиву достался старый заместитель Исаев… Характерную сцену в Черниговке, не называя полностью фамилию одного из участников, приводит в своей книге М. К. Покрышкина:

«Поскольку И., как правило, встреч с «зеленым змием» не миновал (как в Манасе, так и теперь, в 1944 году, в Черниговке), то и в данном случае он явился к нам в хату в том же самом «варианте». И с ходу, не стесняясь моего присутствия, пал перед Сашей на колени со словами: «Александр Иванович, ты ведь теперь будешь моим командиром, я тебя прошу, не забывай меня вставлять в наградные списки…» Во время этого коленопреклоненного монолога по его щекам текли пьяные слезы. Эпизод был зрелищным — ничего не скажешь!

Александр Иванович отступил от него, посмотрел пристально, как это мог только он, в глаза И., после чего сказал с отвращением: «Что касается этого вопроса, то я буду судить по вашим делам». Вот уж, действительно, вспомнишь существовавшее тогда уничижительное выражение: «На войне были орденоносцы — и были орденопросцы!»»

Вновь Покрышкин летит на фронт, опять над памятными краями и снова в другом качестве. Остались позади Фрунзовка, где похоронен Леонид Дьяченко; Ямполь, где приняли смерть Анатолий Соколов и Алексей Овсянкин; Маяки — аэродром первого месяца войны…

Жену, ждавшую ребенка, Александр Иванович срочно отправил к матери, в Новосибирск. Мария отправилась в далекую Сибирь через всю страну, в переполненных вагонах военной поры…

В штабе авиакорпуса, при докладе Покрышкина командиру А. В. Утину, нежданно-негаданно прибыли Н. В. Исаев и замполит дивизии Д. К. Мачнев. Александр Иванович вспоминал:

«Исаев с переживаниями в голосе заявил:

— Решил прилететь и доложить, что в дивизии творится что-то непонятное…»

Выяснилось, что по вине техника, оставившего в самолете сумку с инструментом, погиб отличный летчик, кубанский казак Иван Олефиренко. После поминок Клубов, друживший с Олефиренко, поссорился с мотористом из другого полка и якобы его застрелил.

«— А вы, товарищ Исаев, что делали? Как допустили полеты без опытного техсостава, а также поминки со спиртным?» — спрашивает Покрышкин.