Покрышкин

«Запустил мотор, пошел в зону. Разрешите выполнить задание? — Выполняйте. Открутил Покрышкину весь комплекс пилотажа… Садимся. Зарулил на стоянку. Вылезаю из кабины после командира. Подхожу к нему: «Товарищ гвардии майор, разрешите получить замечания». Александр Иванович стоит, курит. Упор на правую ногу, другая чуть отставлена в сторону. Пальцы левой руки — за поясным ремнем. Смотрит немного исподлобья, взгляд суроватый, прямо мне в глаза. Смотрит, смотрит… Он стоит, и я стою. Думаю: чем же он недоволен? Проигрываю в голове весь полет, но как инструктор, который делал по девять «зон» в день, ошибок не нахожу. Когда цигарка уже начала жечь командиру пальцы, он ее бросает и обращается ко мне:

— Ну вот что, Голубев, ты — сибиряк и я — сибиряк. Будешь со мной летать?

Я немного даже поперхнулся. Ведь я — всего старший сержант, а в пополнении лейтенантов сколько! Но тут же нашелся и отрубил ему так же:

— Волков бояться, в лес не ходить!

Он кладет мне руку на плечо:

— Жора, ну вот что, со мной летать трудно.

— И это одолеем!

— Ты должен читать мои мысли. Давай, иди к техникам и скажи, чтобы мой и твой самолеты подготовили для вылета. Пойдем сейчас с тобой парой.

Я сказал Чувашкину и своему технику Паше Ухову. Все готово. Покрышкин идет. Я сел в кабину, включил радиостанцию, жду. Он командует: запуск! Выруливаем. Обычно взлетали один за другим. Но у меня уже опыт большой, выруливаю и становлюсь для взлета парой. Он посмотрел на меня, сказал только: пошли. И мы парой ушли. Набрали 3000 метров. Как он начал крутить, струи с крыльев летят, перегрузка страшная. Нет, думаю — меня на мякине не возьмешь…»

Выбор Покрышкина оказался безошибочным. Георгий Голубев — из того же гордого племени «людей-птиц», горбоносый, с огромными зоркими глазами, романтик неба… Коренной сибиряк из деревни Жгутово Красноярского края, вырос и закончил аэроклуб в Ачинске, городе, основанном казаками в XVII веке на высоком гористом берегу реки Чулым среди богатейших сосновых, березовых и пихтовых лесов. Герб города изображал лук и колчан стрел в красном поле.

«Народ наш сибирский — всем народам народ… — рассказывал автору Г. Г. Голубев. — Настоящие земледельцы, рыбаки и охотники. Дичи было у нас полно. Сколько волков, медведей, диких гусей… Белку у нас стреляют в глаз, чтобы шкурку не потерять. И я был снайпер…»

Техника пилотирования, вдумчивость отличают Георгия Голубева уже в Ачинском аэроклубе, который он закончил в первом выпуске в 1938 году. Оставлен инструктором, обучает курсантов полетам на У-2, затем на Р-5. Летит над родной Сибирью: «Слева громоздятся отроги Саянских гор. Чулым вдруг круто повернул вправо. А слева вот-вот должен показаться могучий Енисей…»

В 1941-м Голубев — выпускник Ульяновской военной авиационной школы летчиков. Назначен инструктором в летную школу в Цнорис-Цхали (Грузия). С восторгом вспоминал Георгий Гордеевич Голубев полеты над садами и виноградниками Алазанской долины. Неприятность у молодых пилотов была только одна: «По ночам нам надоедали шакалы. Из-за протяжного воя мы подолгу не могли уснуть. Мой товарищ по палатке инструктор Григорьев, слушая осточертевший нам вой, обычно шутил:

— Недовольны авиацией. Протестуют шакалики!»

Зато радовали глаз снеговые вершины гор Кавказа и старые орлы, обучавшие выводки орлят своему пилотажу, пикированию. Любимцами летчиков были стрижи.

«— Посмотрим настоящих истребителей! — шутит, бывало, наш командир звена лейтенант Лепин, кивая на проносящихся мимо стрижей.

В его словах есть доля истины. Хотя мы и готовим летчиков-истребителей, и сами давно не новички в летном деле, но что значит наша техника пилотирования в сравнении с полетами стрижей? Как стремительно взмывают они вверх, как круто, сложив крылья, пикируют в ущелье!

Мы частенько подкармливали стрижей хлебными крошками, которые они с удивительной ловкостью подхватывали на лету. Любили мы и подразнить стрижей, помахать на них руками, посвистеть. Стрижи незамедлительно принимали наш вызов — они начинали «воздушный бой». Да не как-нибудь! Свечой взмывали вверх и со стороны солнца мчались прямо на нас. Они словно понимали, что мы не простые зрители, а летчики, и что ни одна их атака не пропадает даром — получает оценку.

Стриж с большой скоростью мчится прямо на Лепина, а Лепин тоже не из робких — стоит в полный рост и руки назад спрятал. Азартная игра: кажется, вот-вот стриж, не рассчитав, не успеет отвернуть — и наш приятель получит таранный удар в лицо, но нет! Перед самым лицом Лепина стриж резко отворачивает — нам даже вроде бы слышен свист воздуха. Молодец! Да и Лепин тоже не подкачал. Выстоял, глазом не моргнул, а это нелегко. Я тоже пробовал — не сразу привык».

Да, знал Покрышкин, кого выбирать себе ведомым…

Голубеву уже 24 года, за спиной у него год войны, хаос первых вылетов, погибшие боевые друзья и собственные ошибки, едва не стоившие жизни…