Покрышкин

Изредка и в 16-м гвардейском Исаев, не в самые напряженные дни, совершает боевые вылеты. В документах полка есть, например, запись о том, что 4 сентября 1943 года командир сбивает ФВ-187. Наверно, вкралась описка — таких самолетов в люфтваффе не имелось… По данным на январь 1943 г., на счету Исаева — 320 боевых вылетов. Командиром полка сбит 27 июля 1942 года «Хеншель-126» и в групповом бою — один «фокке-вульф».

Носили люди одни и те же погоны и звезды, оставаясь разными по своей внутренней сути. Немцы так и не смогли понять, почему командный состав Красной армии был столь контрастно различен по уровню и подготовке. То русские тактически безграмотны и устилают неоправданными жертвами поля сражений, то проявляют чудеса смекалки и творчества… В немецкой армии, сохранившей вековые прусские традиции и школу, подобного разрыва в уровне офицеров не допускалось. А у нас так и не были до конца преодолены последствия революции: приказ № 1, расправа солдат и матросов над офицерами, которых без суда расстреливали и сбрасывали с бортов кораблей, и многое другое. Порушен был и офицерский кодекс чести.

Перед войной А. Мехлис, как уже говорилось, насаждал в армии доносительство. И находились такие, кто, пользуясь атмосферой шпиономании и поиска «вредителей», расчищал себе карьерную лестницу…

В ходе войны многое менялось, вернулись погоны и само слово «офицер», единоначалие, при котором комиссары утратили часть своих прав и стали заместителями по политчасти. Сам И. В. Сталин к 1943 году овладел современной стратегией, и армия менялась сверху донизу.

Все это и проявилось с наивысшим накалом в судьбе Покрышкина на рубеже 1942–1943 годов. И Александр Иванович сумел рассказать об этом в своих книгах как о внутреннем конфликте, неизбежно возникающем в обществе и в армии в период испытания на прочность. Ведь в мирное спокойное время такие, как Покрышкин и Исаев, трудно различимы. Преуспеет скорее второй… Но война требует других качеств. Правдивы и остры мемуары Покрышкина. Многое вычеркивали из них редакторы и цензоры. Также трудно шли к читателю мемуары К. К. Рокоссовского, А. Е. Голованова, А. В. Горбатова. Ряд страниц ценнейших воспоминаний был опубликован лишь в последние годы.

…В сохранившейся рукописи Виктора Никитина остались живые зарисовки манасских будней:

«Немцы лезли на Кавказ, шла жесточайшая борьба за перевалы…

Мы в тылу по утрам бегали по песчаному берегу моря, умывались под струями ручейка, текущего из расщелины высокого берега.

Утро прохладное, собрались домой.

— Что, уже подзарядились? — спросил Покрышкин, спускаясь с обрыва к морю.

— Уже, товарищ гвардии капитан! — за всех отвечал Савин.

— Мало занимались — надо до пота, а потом — в воду.

— Уже холодно. А потом нам еще рано, — хлопая себя по тощим бедрам, смеялся Сапунов, — вот поправимся на фронтовых харчах, тогда и будем нырять в море.

— Вы что, собрались здесь загорать, как на курорте? Видите тучу, — кивнул на черное небо Покрышкин, — немцы выдыхаются: хотели с хода взять Грозный — не вышло, разбомбили нефтеперегонные заводы — горит… Значит, скоро будут драпать назад. Нам задерживаться здесь нельзя — бить их надо, сволочей! — сбрасывая гимнастерку, зло ворчал он. — Завтра летать начнем! — крикнул, бросаясь в воду.

Мы смотрели, разинув рты, на мелькавшее в холодных волнах сильное, загорелое тело Покрышкина».

В разговоре с Вадимом Фадеевым Александр Иванович говорит: «Сейчас я как никогда уверен в боевом опыте. Сбить меня не так-то просто!»

Просветленный внезапно пришедшим взаимным чувством, встречами с Марией, которая уже приняла его предложение руки и сердца, как никогда полон он жизненных сил, энергии. Рядом друзья-единомышленники. На шестерке учебных «яков» отрабатывает командир первой эскадрильи свою новую тактику. Обязательны усложненные полеты — в ущельях гор, бреющие над морем. Никакого плавного тихого пилотажа учебных школ, все приближено к тому, что будет необходимо на войне.

После обеда Покрышкин без каких-либо поблажек гонял подчиненных на тактических занятиях. Штурман его эскадрильи — старший лейтенант Таминдор Паскеев, командир звена — старший лейтенант Григорий Речкалов, старшие пилоты — старший лейтенант Борис Козлов и старшина Александр Голубев, пилоты — старший сержант Петр Табаченко, старшина Николай Шагов, сержант Василий Островский и красноармеец Иван Степанов.

Покрышкин разработал собственную систему занятий. Комната превращена в класс, где имелся набор моделей самолетов, карт, схем, снабженных броскими и простыми для запоминания надписями. Например: «Истребитель, хорошо осматривающийся, непобедим!», «Нас не купишь, мы смотрим за хвостом друг у друга!» Рядом с черепом и костями — схема внезапной атаки сзади и вывод: «Он проявил беспечность в воздухе…»

Из-за отсутствия листов добротной бумаги большого формата для этих схем и рисунков использованы обороты чертежей самолетов ленд-лиза, присланные американцами, и даже карты Закавказья… Сейчас эти листы хранятся в Центральном музее Вооруженных Сил.