Покрытый Льдом (ЛП)

— Вот как? — я приподнимаю бровь. — Ну, может быть, когда — нибудь я увижу этот шедевр интерьера.

Он перестает шлифовать и, на этот раз, полностью поворачивается ко мне.

— Да, возможно. Некоторые комнаты мне нравятся больше всего.

Мы флиртовали как сумасшедшие весь день, сексуальное напряжение и погода в конце июня грозили разразиться настоящим адом. Похоже, наш поцелуй этим утром в сочетании с перечислением Заком всех причин, по которым мы не должны переходить границы дружбы, довели его до безумия. Или это могли быть розовые шорты из спандекса и спортивный бюстгальтер в тон, которые я специально надела. Кто знает.

Если он собирается разгуливать тут в черных шортах с низкой посадкой и ни в чем другом, то в эту игру могут играть двое.

— Что это за комнаты? — я крепко сжимаю кисть, с которой капает краска, боль между бедер усиливается с каждой минутой, пока мы остаемся подвешенными в этой напряженной атмосфере.

Он указывает подбородком на мою кисть.

— У тебя капает, Ракета.

— Неужели? Я не заметила.

Он тихо хихикает и поднимает голову к потолку.

— Чёрт. Стремянка. Я так и знал, что кое — что забыл.

Если во мне и есть что — то особенное, так это изобретательность.

— Я имею в виду, я всегда могла бы покрасить их…сидя на твоих плечах? — я замолкаю. — Если ты восстановился и всё такое.

Он смеется громче.

— Луна, моя спина зажила несколько месяцев назад, к тому же ты крошечная. Я жму лежа вдвое больше твоего веса в качестве разминки. Что меня беспокоит, так это то, что я покроюсь краской.

Я кладу другую руку на бедро, игривая улыбка скользит по моим губам.

— Похоже, это может быть весело. Если ты сможешь справиться со мной.

— О, я определенно могу справиться с тобой, Ракета, — он всё бросает и протягивает ко мне руки, приглашая подняться. — Поднимайся на борт.

— Смысл в том, чтобы покрасить потолок. Не меня, — фыркает Зак.

Я не могу перестать смеяться. Мы занимаемся этим уже час, и верхняя половина тела и плечи Зака почти полностью покрыты лунно — серой краской.

— Тогда перестань меня смешить, и я лучше сосредоточусь.

— Я рад, что мы сделали это до того, как заменили пол.

— Мы расстелили простыни, всё в порядке, — говорю я, водя роликом по потолку. — Но у меня такое чувство, что мои руки вот — вот отвалятся.

— Хочешь спуститься и отдохнуть?

— Нет, осталось совсем немного, а потом мы сможем закончить. Мне просто нужно пополнить запас краски, пожалуйста, — я указываю на поднос на прикроватной тумбочке.

— Всегда такая властная.

Зак крепко держит руки на моих бедрах, когда мы подходим, чтобы взять поднос. Ощущение того, как его пальцы крепко сжимают меня, заставляет меня подумать о других обстоятельствах, когда он сжимал бы меня вот так, и от этой мысли у меня мурашки бегут по коже.

— Просто пытаюсь закончить работу до конца каникул.

— Осторожнее, Ракета. У меня идеальный доступ к твоим ногам, и теперь, когда я знаю твою слабость, я не боюсь ею воспользоваться, — я чувствую, как кончик пальца слегка касается моей левой стопы, и я извиваюсь.

В знак протеста я провожу валиком по его левой щеке.

— Ой, прости. Я совершенно случайно.

— О, нет, ты сделала это не случайно.

Мы бьемся в истерике, когда он стаскивает меня со своих плеч, борясь со мной за валик, моё тело медленно опускается на него, пока мы не оказываемся лицом к лицу, и я смеюсь еще сильнее, когда вижу его состояние.

В этот момент у него скорее лунно — серая, чем загорелая оливковая кожа.

— Знаешь, мне кажется, этот цвет начинает мне нравиться, — я трясусь от смеха, продолжая размахивать валиком, отчаянно пытаясь не дать ему добраться до него.

— Да? Что ж, я начинаю его чертовски ненавидеть.

Я наношу последний удар по его груди.

— Слишком медленно, Эванс.

Я зажмуриваюсь, когда на глаза наворачиваются слезы, но снова открываю их, когда понимаю, что он больше не смеётся. Всё ещё крепко прижимаясь к нему, наши лица так близко, что я вижу, как расширились его зрачки.

Тишина повисает между нами на самое долгое мгновение, и я отбрасываю валик в сторону, позволяя ему со стуком упасть на покрытый деревом пол.

— Я хочу тебя так чертовски сильно, что это убивает меня.

По всему моему телу пробегают мурашки.

— Я тоже, — шепчу я в ответ.

Он нежно трется своим носом о мой и улыбается, краска размазывается между нами.

— Я облажался, но это единственное, в чём я уверен. Я хочу тебя.

— Тогда возьми меня.

— Я не могу обещать, что всё получится. Большего прямо сейчас я дать тебе не могу.

— Я знаю, — говорю я с придыханием. Каждый мускул в моём теле сжимается под тяжестью его взгляда. — Но со мной ты в безопасности.

Его губы прижимаются к моим, когда он несет меня к кровати, застеленной забрызганной краской простыню. Он осторожно опускает меня на матрас, ни на секунду не прерывая зрительного контакта со мной, пока его взгляд прожигает моё тело, зажигая меня изнутри.