Покуда есть Россия

Трудно, ох как трудно. Укрепления, отрытые ещё в июле солдатами и болгарами, слабые. Скобелев генерал храбрый, но в оборонительных сооружениях не разобрался, информировал штаб Дунайской армии, что позиции у Шипки чрезвычайно сильные.

А чем измерить вину великого князя Николая Николаевича? Ведь знает, какими пришли на Шипку дружины болгар — без палаток, шинелей, без запасного белья, в поношенной обуви. Ко всему интенданты задерживаются с продовольствием. Сто граммов хлеба — суточная норма. Спасибо, жители окрестных деревень и Габрово взяли на себя снабжение защитников перевала.

Сколько же бросит Сулейман-паша таборов на Шипку? Для атаки на перевал он постарается использовать все обходные тропы. Их бы перекрыть, а где силы взять? У османов неиссякаемый резерв, чего нет у него, Столетова.

Подумав о неравном соотношении сил, генерал вспомнил брата Александра, ставшего известным физиком. Тот говаривал: я-де люблю рассуждать языком цифири и законов. Однако по какому закону и какой цифирью отражать эту тьму османов, которые полезут на защитников перевала с часу на час?

Собрались офицеры, пришёл генерал Кренке.

— Я намерен немедленно слать уведомление генералу Радецкому о срочном резерве, — сказал Столетов. — Пусть Фёдор Фёдорович снимет часть сил у генерала Дерожинского в Габрово и направит на Шипку. На первый случай хотя бы оставшиеся там пять рот орловцев.

— Учитывайте, — заметил Рынкевич, — если генерал Радецкий нас поддержит, прибудет не ранее чем через неделю.

— Будем держаться, — сказал Депрерадович.

— Позвольте, — вмешался генерал Кренке. — Я не против донесения в штаб генерала Радецкого и не возражаю против резерва, однако нельзя писать в столь категоричной форме о плане Сулеймана. А вдруг он направит таборы через Янину на Габрово, а вы требуете оголить генерала Дерожинского. Пусть резерв изыскивает штаб генерала Радецкого.

— С этим нельзя не согласиться, — сказал Столетов. — Не будем столь категоричны.

В штабе Балканского отряда с полудня царило оживление. Не смолкая, стучал телеграф, шуршали картами штабные офицеры, переговаривались вполголоса.

За дощатым, крепко сбитым столом, чуть склонившись над столешницей, сидел Фёдор Фёдорович Радецкий и озабоченно перебирал телеграфную ленту. Рядом с генералом молча стоял заместитель начальника штаба — подтянутый седой полковник. Радецкий отодвинул телеграмму:

— Итак, Столетов доносит: из Казанлыка видно движение больших отрядов неприятеля.

— Надо ли это рассматривать как начало наступления Сулеймана на Шипку, ваше превосходительство?

— Не думаю. Пока это эмоции генерала Столетова, а Дерожинский взял приманку. В лице Сулейман-паши следует видеть одного из опытнейших генералов. Я убеждён, на сегодня этой телеграммой генералы Столетов и Дерожинский не ограничатся. — Радецкий поднялся: — С вашего позволения, полковник, я немного отдохну.

Перейдя в соседнюю комнату, прилёг на топчан. Смежил веки, забылся во сне. И привиделось, будто он в военной академии, слушает лекцию по тактике. Старый генерал, придерживаясь за кафедру, даёт разбор современным формам ведения войны, а он, молодой Радецкий, пытается задать профессору вопрос относительно замыслов Сулейман-паши…

Но тут Фёдора Фёдоровича разбудил полковник:

— Телеграмма, ваше превосходительство, от генерала Дерожинского.

Радецкий поднялся, перешёл в штабную комнату. Офицеры замолчали, смотрели на генерала.

«По донесениям Столетова, весь корпус Сулейман-паши виден как на ладони, — прочитал Радецкий, — выстраивается в восьми верстах от Шипки. Силы неприятеля громадны. Говорю без преувеличения. Будем защищаться до последнего, но подкрепления решительно крайне необходимы».

«Снова подкрепления, — подумал Радецкий. — Неужели турецкое командование избрало столь неразумный план перехода Балкан? Но почему не Разград или Осман-Пазар?»

Мысли нарушил застучавший телеграф. Фёдор Фёдорович остановился за спиной телеграфиста. Снова сообщение от Дерожинского.

«Около двадцати четырёх таборов с шестью орудиями и три тысячи конных черкесов двигаются в боевом порядке по дороге от Старой Загоры и Маглижа. Направление на Янину. Судя по движению, наступление турок одинаково возможно как на Шипку, так и на Янинский перевал. Неприятель отлично виден. Конница двинулась к северо-восточному углу Казанлыка».

— Совсем непонятно, — развёл руками Радецкий. — Янинская тропа годится разве что для вьючного транспорта и совсем не готова для целой армии. Скажите, полковник, вы что-либо понимаете в этом манёвре? Или я схожу с ума, или Сулейман-паша решил водить нас за верёвочку. Нет, нет, такой генерал, как Сулейман-паша, не изберёт столь непригодный план наступления. Скорее всего это демонстрация.

— А не есть ли данное поведение Сулейман-паши навязанным верховным командованием? — вмешался полковник.

Радецкий задумался, потёр седые виски: