Покуда я тебя не обрету

Оказалось, она ввязалась в драку в кафе на улице Нес, в двух шагах от площади Дам, – увидела старую знакомую по квартальным делам, так та отказалась с ней здороваться.

– Была блядь, а стала ханжа, понимаешь! Видел бы ты ее лицо, Нико!

Разговор о папе как раз удобно начать со слов «блядь» и «ханжа», подумал Джек. Элс, оказывается, не просто была знакома с ним; она регулярно ходила на его ночные концерты для шлюх, а Алиса и знать не знала! Джек про себя решил, что Элс «священного шума» не расслышала, только музыку. Но его ждал сюрприз – оказывается, однажды она притащила в Аудекерк Джека!

– Я решила, что даже если ты не запомнишь, как Уильям играет, то все-таки впитаешь его музыку, – сказала Элс. – Мне тебя пришлось нести, ты всю дорогу проспал и не разомкнул в церкви глаз, все лежал, положив голову мне на грудь. Ты проспал весь концерт, Джеки, два часа органной музыки! Не слышал ни единой ноты! Интересно, ты что-нибудь помнишь?

– Боюсь, почти ничего.

Джек помнил, что органист в Аудекерк не видит прихожан, так что понимал – отец не видел его в ту ночь. Впрочем, может, и к лучшему – все-таки папа считал тружениц квартала неподходящей компанией для Джека.

Саския и Алиса были куда популярнее Элс – в том смысле, пояснила она, что у них было больше клиентов, – и поэтому няней Джека почти все время была Элс.

– Я к тому же была сильнее их обеих, так что когда тебя нужно было перенести, вызывали меня! – воскликнула Элс; она таскала его из одной кровати в другую. – Я считала тебя одним из нас, такой же проституткой, как мы! Почему? Потому что ты, как настоящая проститутка, никогда не ложился в постель один раз за день, я все время вынимала тебя из одной кровати и клала в другую!

– Я помню, ты чуть не подралась с Фемке, – сказал Джек.

– Я готова была ее убить! Я обязана была ее убить, Джеки! – закричала Элс. – Но Фемке обещала заключить сделку, а так дальше продолжаться не могло. Просто, понимаешь, сделка оказалась плохая – поэтому-то я так и взбесилась. Это же адвокаты – им на справедливость плевать! Для адвоката хорошая сделка – любая, на которую есть обоюдное согласие сторон.

– Но так дальше продолжаться не могло, Элс, ведь ты сама это говоришь, – сказал Нико.

– Пошел ты в жопу, Нико! – парировала она. – Пей свой кофе и помалкивай.

Кофе был отличный, Марике принесла им еще печенья.

– Папа видел меня, когда мы покидали Амстердам? – спросил Джек.

– Папа видел тебя, когда вы покидали Роттердам, Джеки. Он видел, как корабль вышел из гавани. Фемке довезла его до самого пирса, из самой столицы и до самой воды, на своей машине. Саския – другое дело, ей «телячьи нежности» не по нутру, она проводила тебя, меня и твою маму до вокзала в Амстердаме, но больше не собиралась «терпеть эту мелодраму». Она так всегда называла поцелуи и объятия на прощание – «мелодрама».

– Значит, ты поехала с нами на поезде в Роттердам?

– Я проводила вас на пирс, на руках занесла тебя на корабль. Мама твоя, надо сказать, чувствовала себя не лучше папы. Сделку-то заключили целиком и полностью на ее условиях, она могла быть довольна – но только тут до нее наконец дошло, что в тот день она видит Уильяма в последний раз.

– Ты видела папу на пристани?

– Эта сука Фемке осталась в машине, а папа вышел к воде, – сказала Элс. – Он рыдал, рыдал не переставая, он был просто вне себя от горя. Он упал на землю, я его еле подняла, запихнула, как ребенка, в «мерседес» адвокатши.

– А у Тату-Петера правда был «мерседес»? – спросил Джек.

– «Мерседес» Тату-Петера не годился «мерседесу» Фемке в подметки, Джек. Фемке отвезла твоего папу обратно в Амстердам, а я вернулась домой на поезде. У меня перед глазами все стояла эта картина – ты машешь мне рукой с палубы, а я машу тебе. Ты-то думал, что машешь мне, а на самом деле прощался с папой. Нико, ничего сделочка-то получилась, а? – резко спросила она полицейского.

– Но так дальше продолжаться не могло, – сказал он снова.

– Пошел ты в жопу, Нико! – повторила Элс.

Вернувшись в «Гранд-отель», Джек обнаружил два факса на свое имя. Он прочел их в неправильном порядке, отчего запутался. Первый прочтенный факс был от Ричарда Гладштейна, продюсера. Боб Букман посылал ему копию сценария по «Глотателю».