Покушение

— В первый день, когда Вам показали снимки, Вы сказали, что в этом человеке, который находится на переднем плане, Вы узнаете Антонова. Мы снова покажем эту фотографию, так как Вы утверждаете, что существует большое сходство с Антоновым.

— Нет, я сначала сказал, что утверждаю на 90 процентов, но после сказал, что существует лишь большое сходство и поэтому я ошибся.

— Почему Вы сказали, что ошиблись?

— Потому что это не Антонов. (Итальянская пресса, которую внимательно изучал Агджа, к тому времени уже сообщила результаты повторной судебной экспертизы, подтвердившей, что на снимке был изображен человек лишь похожий на Антонова. — Ред.).

— Откуда Вы знаете, что это не Антонов?

— Как я сказал, существует большое сходство. Потом я понял, что это не Антонов.

— На основании чего Вы изменили показания? Когда мы Вас допрашивали на следствии, Вы сказали, что этот человек, бегущий, не Орал Челик. Затем Вы заявили, что это ваш приятель Орал Челик. Вы всегда утверждали, что Челик находился на большом расстоянии от Вас. Но вчера мы увидели, что он был недалеко от Вас (после демонстрации фильмов, заснятых в день покушения. — Ред.). Но, может быть, и Антонов был недалеко?

Есть ли правда в том, что Вы утверждаете, будто Вы все трое пошли на площадь Святого Петра?

— Мы пошли все трое, но Антонов потом остался ждать у канадского посольства.

Путаница получилась и при объяснениях Агджи о мнимом плане бегства с площади Святого Петра на выдуманной синей машине «альфа ромео», которую вел Сергей Антонов. Председатель сразу отреагировал на нелогичность объяснений Агджи, что после покушения вместе с Челиком их должны были привезти к болгарскому посольству, где их ждал грузовик-трейлер для международных перевозок (ТИР), запломбированный итальянскими таможенными властями, и они должны были сесть в него для того, чтобы их перебросили в Болгарию вместе с «гонораром» в два миллиона западногерманских марок.

— Значит, Вы должны сесть сзади в запломбированный грузовик, причем днем, перед посольством. Послушайте, Агджа, Вы уже дорожите своей жизнью. Садясь в такой грузовик, Вы оказываетесь полностью в руках болгар. Ведь они могут ликвидировать Вас. Вы не похожи на человека, который оставит без внимания этот факт.

(Какое-то время молчит, затем невнятно говорит): — Да, это кажется немного странным, но мы не были одни. У нас за спиной была организация «серые волки».

— Кто Вам гарантировал, что Вы останетесь в живых? Ведь Вы же утверждаете, что принадлежите к «серым волкам». Ведь Вы говорите, что деньги были переданы Вам заранее. Где Вы их хранили? Какие у Вас были гарантии? Вы оставили все свои вещи в гостинице. Каким образом Вы бы вернулись туда?

— Я ничего не оставлял в гостинице, что бы говорило о моей личности. Почти ничего. А, быть может, по рассеянности, я что-нибудь и оставил.

— Вы забыли многие вещи, в том числе записки, письма, листовки.

— Я их забыл. Быть может, оставил по рассеянности.

— Намеревались ли Вы возвратиться в гостиницу?

— Этого я в самом деле не знаю. Может быть, я бы возвратился в гостиницу.

— Почему Вы заранее не отнесли вещи в машину?

— Забыл. Так же как забыл свои записки в гостинице.

— Послушайте, Агджа, значит, два человека, стрелявшие в папу, что вызовет блокаду Рима, среди белого дня садятся в машину. Затем они пересаживаются перед посольством в грузовик ТИР. Вы даете себе отчет в том, что Вы говорите?

Агджа смотрит в пространство перед собой.

Измышления преступника заставляют прокурора Антонио Марини попросить слова.

— Послушайте, Агджа. Как прокурор я тщательно ознакомился со всеми протоколами следствия. На каждом допросе, проведенном судьей-следователем, Вы говорили, что хотите сотрудничать с правосудием. Эти Ваши утверждения предшествуют всем Вашим заявлениям. К сожалению, вопреки этим заявлениям, Вы сами опровергаете эту готовность Вашими же показаниями. Во время допроса здесь, в суде, Вы также избрали линию поведения, которая вряд ли дает возможность верить Вам.

— Намереваетесь ли Вы говорить правду?

— Это чрезвычайно сложная вещь. Многое из того, что я сказал, правда, но кое-что выдумано. Я всегда утверждал это. Это обусловлено внешними причинами.

— Вы говорите, что многое правда, многое выдумано. Я Вас спрашиваю: в показаниях, данных нам, что правда, а что выдумано?

(молчит, смотрит в пространство перед собой. Говорит несвязно): — Я сказал, что некоторые периоды. В известные периоды. В данный момент я не могу сказать ничего, потому что будут выслушаны и некоторые другие обвиняемые, будут и дополнительные вещи.