Покушение

Это было еще хуже реальности, поскольку он не мог ничего сделать. Он был просто сторонним наблюдателем. Он застонал. Сириль облокотилась о прибор. В ее горле образовался болезненный комок. Все, что произошло с ним в детстве, было невыносимо. А теперь повзрослевшему Жюльену снова приходилось пережить эти события. Хорошо это или плохо? Сириль начала сомневаться в себе, в собственном решении. Она прекратила стимуляцию.

— Он убил ее! Глаза… Вот почему, Сириль, вот почему… Вот откуда эта одержимость! — Он некоторое время молчал, потом попросил: — Я хочу увидеть его лицо.

— Ты уверен? — быстро ответила Сириль. — Мне кажется, этого достаточно.

— Нет.

Сириль хотела еще что-то сказать, но новая вспышка, на этот раз менее мощная, заставила ее замолчать.

Я привел этого мужчину в бухту. Я его связал. Я достаю нож для устриц — такой же, каким он убил маму, — и наношу удары. Один, второй… Пока кровь из его тела, рта, глаз не перестает литься.

Сириль пришла в себя.

«Возможно ли это?»

Это не были воспоминания, активированные ею. Это был рассказ самого Жюльена, самая ужасная его часть, то, что он поведал ей в конце курса терапии…

Прижав руки к губам, она опустилась на пластмассовый табурет. Черная туча, десять лет скрывавшая от нее воспоминания, вдруг рассеялась.

Все частички мозаики наконец сошлись, и ей открылся весь ужас ситуации. Она окончательно вспомнила рассказ своего бывшего пациента. Когда Жюльену Дома было двенадцать лет, на его глазах убили мать. Это сделал их сосед — немного странный тип, которого все избегали. Жюльен видел, как он зарезал его мать и оставил ее с выколотыми глазами умирать на лестничной площадке шестого этажа.

Лицо нападавшего закрепилось в его памяти в мельчайших деталях. Бабушка и дедушка со стороны отца забрали мальчика к себе и сообщили ему, что убийцу поместили в психиатрическую клинику на обследование. Какое-то время спустя Жюльен прочел в газете, что его признали «невменяемым и не подлежащим ответственности» и отправили в психиатрическое отделение больницы Св. Маргариты.

В день своего восемнадцатилетия Жюльен, ярый поклонник серфинга и искусства фотографии, сбежал из дома. Два года спустя он оказался в Марселе и попросил у руководства больницы Св. Маргариты разрешение сделать несколько снимков для статьи о психиатрических учреждениях Франции. Его план сработал, и Жюльен принялся за создание портретов больных, среди которых был и убийца его матери, которого он запечатлел во всех возможных ракурсах.

С тех пор он не мог нормально спать. Каждую ночь его мучили кошмары. Он переживал такие ужасы, что просыпался по утрам истерзанным, будто всю ночь пытался голыми руками задушить дьявола. Он сильно похудел, начал курить, иногда напивался. Ему приходилось принимать снотворное, чтобы уснуть.

Жюльен вернулся в больницу под предлогом того, что ему нужно завершить репортаж. Помимо фотосумки, у него на плече была спортивная сумка. Никто больше не обращал на него внимания. Жана-Клода Ж., благодаря послушанию и положительным результатам терапии, перевели в отделение для пациентов, которые могли принимать посетителей, и Жюльен без труда прошел в его палату. Он подарил бывшему соседу свои старые вещи: спортивные штаны и свитер с капюшоном, которые тот тут же примерил. В больнице царил полнейший хаос из-за ремонта и забастовки работников неотложной медицинской помощи. Выйти из больницы не составило ни малейшего труда.

Жюльен сжимал нож, спрятанный в кармане. Раз правосудие не свершилось, он свершит его сам.

Нож попал убийце в сердце. Затем в глаза…

Сириль пришла в себя.

Она поняла, что сделала десять лет назад, когда Жюльен открыл ей свою тайну. Он доверился ей, во всем признался. Она единственная знала об этом.

И тогда она приняла это сумасшедшее решение.

Она включила Жюльена Дома в клиническое испытание мезератрола, чтобы он забыл о своем горе и избежал суда.

Осознав все это, она сидела неподвижно, не в состоянии пошевелиться.

Сириль смотрела на Жюльена, рассматривала его руки, шею, лицо, ресницы. Она видела перед собой маленького мальчика, искалеченного жизнью. Он сражался за нормальное существование, но трагическое прошлое настигло его и терзало до тех пор, пока он не совершил непоправимое.

Если его преступление останется в подсознании, он спасется.

Именно таким был ее расчет.

Она сочла, что его жизнь стоила больше, чем справедливое наказание за жизнь Жана-Клода Ж.

И теперь перед ней стоял все тот же вопрос, все та же дилемма.

Казалось, земля уходит у нее из-под ног. Во рту она ощущала горький привкус желчи. Если она прекратит стимуляцию, у Жюльена будет шанс выпутаться из всего этого. Если нет…

Остановиться или продолжить. Невиновность или вина. Сириль встала. Она была белой как мел.

Допустить или вмешаться.

Помнить или забыть.

Жюльен захрипел. С ним что-то происходило.

— Я помню… Я был в Марселе… Я вижу больницу… Где я?