Покушение

Штауффенберг воспринял эту затянувшуюся проверку внешне спокойно, но эти долгие секунды ожидания дались ему дорогой ценой. Его бросило в пот, и он не замечал ни высокоствольных елей, которые, словно мачты парусной армады, высились на лесной просеке, ни кустарника с зеленой сочной листвой, ни радостно щебечущих птиц, скрытых от людских глаз. А впрочем, никто не обращал на это никакого внимания.

— Можете проезжать! — разрешил наконец обер-фельдфебель Кольбе и приказал освободить дорогу для проезда.

Они завтракали — открыли баночку сардин в масле, отрезали два куска хлеба и положили все на белую скатерть, которую постелили прямо на пол около кровати.

— Это же просто великолепно — быть здесь с тобой! — воскликнула беззаботно Элизабет.

Он наклонился к ней, и она притянула его к себе.

В этот момент в дверь тихонько постучали.

Стук в дверь повторился — на этот раз несколько громче. Теперь они его услышали. Элизабет приподняла голову, не отрывая рук от Константина, и крикнула в сторону запертой двери:

— Прошу извинить, но у меня сейчас нет времени!

— Только на несколько секунд, — прошептали хриплым, полным страха голосом. Это была фрау Валльнер. — Мне нужно срочно поговорить с вами.

— Сейчас это невозможно, действительно невозможно. Вы этого не понимаете?

— Еще бы! — ответила фрау Валльнер сердито, по сдержанно. — Я-то все понимаю, не глухая.

— Тем лучше, попозже я сама приду к вам!

Элизабет придвинулась к Константину, и он крепко обнял ее.

И снова раздался голос фрау Валльнер — еще более громкий, нетерпеливый и возбужденный:

— Мне очень жаль, что я вам мешаю, но в доме что-то случилось!

— А нас это не касается! — Элизабет сказала это безразличным голосом и стала медленно опускаться на спину. — Нас совершенно это не касается! И не только это, а вообще все. — И шепотом добавила: — Имеет значение только то, что происходит с нами, только это…

На Бендлерштрассе появился мужчина в скромном гражданском костюме, с небольшим кожаным чемоданом. У контрольного пункта к нему подошел часовой.

— Все в порядке, — заявил водитель. — Этого господина ожидает генерал Ольбрихт.

Часовой небрежно отдал честь — человек в гражданском не произвел на него впечатления. Он показался ему похожим на коммивояжера, торгующего пылесосами. Но голос выдавал в нем человека, привыкшего повелевать. Это часовой понял, когда незнакомец сказал:

— Мне кажется, я еще не забыл расположения кабинетов, поэтому сопровождать меня не надо.

— Как вам будет угодно, — ответил часовой.

Он не мог знать, что видит перед собой возможного преемника генерал-полковника Фромма. Он открыл дверь, ведущую в левое крыло здания, и господин с чемоданом пошел по лестнице вверх.

Однако правильный путь он нашел не сразу. Да и немудрено. Здание на Бендлерштрассе походило на лисью нору: здесь имелось несколько главных входов, дверь, ведущая в караульное помещение, отдельный вход для командующего, наконец, несколько входов для обслуживающего персонала. Кроме того, в коридорах, которые перекрещивались между собой, было много ответвлений — в стороны к боковым зданиям, вверх и вниз к промежуточным этажам, в сами коридоры выходило несколько сот дверей.

Человек с чемоданом шел относительно легко, но иногда сбивался, поэтому к концу пути его узкое, изборожденное морщинами лицо начала заливать краска.

— А вот и я! — сказал он, входя в комнату генерала Ольбрихта. Он поставил свой чемодан на пол и несколько секунд стоял неподвижно, как изваяние. — Надеюсь, я прибыл не слишком поздно?

И тут невзрачный человек в гражданском почувствовал полное удовлетворение — он увидел, как радостно вскочил со своего места генерал Ольбрихт, а полковник Мерц фон Квирнгейм протянул ему правую руку. Даже капитан фон Бракведе поднялся, хотя и неохотно, однако человек с чемоданом, очевидно, и не ожидал от него другой реакции.

— Добро пожаловать, господин генерал-полковник! — воскликнул Ольбрихт.

Человек с чемоданом был не кем иным, как генерал-полковником Эрихом Гёпнером, бывшим командиром дивизии Штауффенберга. Он был уволен из вермахта в 1942 году, поскольку в период зимнего кризиса под Москвой самостоятельно, не дожидаясь приказа, отвел свои войска на новые рубежи.

Фон Бракведе взял у Гёпнера чемодан и прикинул его на вес:

— Надеюсь, вы не принесли с собой никаких документов? Их у нас здесь более чем достаточно.

Ольбрихт рассмеялся, но, видимо, посчитал шутку капитана не слишком удачной и пояснил:

— Это, собственно говоря, одна из основных забот Бракведе. Он опасается, что, погрязнув в бумагах, мы вряд ли окажемся способными к решительным действиям.

— В принципе мысль эта не столь уж неправильна, — заявил Гёпнер со скупой похвалой. — Четкие приказы не нуждаются в обстоятельных объяснениях. — И, указывая на свой чемодан, добавил: — Здесь всего-навсего моя форма. Когда настанет время, я ее надену.

— Заранее рад этому, — заверил капитан Бракведе улыбаясь. — Будем надеяться, что ждать этого долго не придется.