Покушение

От того, как она это сказала, батюшка окончательно сомлел и уже ничего кроме искусительницы не видел. Мне такое поведение спутницы все больше не нравилось.

Дело было даже не в попадье, которая от такого поведения мужа окончательно смешалась и боялась поднимать на него и гостью глаза. Тревожило ее намерение остаться в доме священника.

— Нам нужно ехать дальше, — упрямо сказала я, но на меня просто не обратили внимания.

— Прошу к столу, — пригласила хозяйка, прервав наши переговоры.

Обедать мы сели втроем, сама матушка осталась на ногах подавать еду. Я еще не пришла в себя, и могла только вяло ковырять ложкой в миске. Поп с гостьей уже окончательно обнаглели и вели себя так откровенно игриво, будто кроме них здесь никого не было.

— Кушайте, кушайте, гости дорогие, — угощала нас хозяйка, едва не глотая слезы.

Меня эта глупая история начала не на шутку злить, но я пока сдерживалась, чтобы избежать скандала. Елена Павловна нравилась мне все меньше и меньше. Не знаю, чем бы все это кончилось, но откровенное «махание» прервал приход знахарки и мы с попадьей облегченно вздохнули.

Знахарка, старушка в синем сарафане самого обычного обличия с лицом, укрытым низко повязанным платком, перекрестилась на иконы, низко всем поклонилась и спросила матушку, зачем она ее звала.

— Разбойники порезали человека, — ответила та, показывая на кучера, — погляди, может поможешь.

Знахарка подошла к лавке и сочувственно посмотрела на Ивана. Тот уже пришел в себя и выглядел значительно бодрее, чем по приезде.

— Куда тебя поранили, милый? — спросила она, но увидела его окровавленный армяк и присела рядом на лавке. — Ишь ты, видать, в сердце целил, изверг, — осуждающе сказала она. — Болит?

— Сейчас не очень, — ответил он. — Барыня меня перевязала.

Все посмотрели на Елену Павловну. Она продолжала сидеть за столом, чему-то улыбаясь.

— Вы бы пока вышли, — попросила старуха, — а я его осмотрю.

— И то, — согласился священник, — мне уже пора в храм на службу.

Мы все вышли из дома. Я глубоко вдохнула свежий воздух, но легче мне не стало. Тошнота не кончалась, ломило поясницу, и ноги противно дрожали.

— А ты, отрок, никак и сам заболел! — заметил отец Дмитрий. — Ничего, помолишься Господу, сразу станет легче!

— Я лучше полежу, — ответила я, с ужасом представляя, что придется стоять на ногах всю службу. — Наверное, я простудился.

— Да, конечно, идите, отдыхайте, — сочувственно сказала Елена Павловна, лукаво глядя на батюшку.

Они пошли к храму, а я вернулась в избу. Знахарка раздела Ивана и осматривала его рану. Увидев меня, улыбнулась, обнажив беззубые десны.

— Вернулась, это хорошо, — сказала она, не объясняя, что, собственно, в этом хорошего. — Тебе нужно лечь, отдохнуть.

— Да, конечно, — пробормотала я, устраиваясь на лавке возле окна.

Не успела я лечь, как голова неудержимо закружилась и я заснула, словно впала в забытье. Проснулась я только поздним вечером. На столе горели восковые свечи, Елена Павловна и батюшка сидели рядом на лавке и о чем-то разговаривали. Матушки в комнате не было. Я выспалась и чувствовала себя вполне здоровой. Приподняв голову, я посмотрела, что с Иваном. Он лежал на спине с закрытыми глазами. Я хотела встать, но не успела, нечаянно услышала, о чем думает Елена Павловна, и замерла.

Чего-чего, но такого я от нее никак не ожидала. В ее голове роились мысли, как бывает, когда человек загнан в тупик и лихорадочно ищет из него выход. Отец Дмитрий вызывал у нее ненависть, он чем-то так разгневал нашу красавицу, что она готова была выцарапать ему глаза. Это было странно, если учесть, что они познакомились всего несколько часов назад и, кажется, сначала понравились друг другу. Я начала подслушивать, о чем они говорят.

— Зачем тебе прозябать в сельской церкви, — втолковывала она священнику, с трудом сдерживаясь, чтобы не перейти на крик и оскорбления, — с такими способностями, как у тебя, ты станешь, кем только захочешь! Хоть князем, хоть генералом!

— Я принял священный сан! Где ты была раньше, — отказывался он.

— Ну что тебе какой-то сан, нас с тобой ждут такие дела, что о тебе узнает вся Россия! — уговаривала Елена Павловна. — Ты таких женщин, как я, когда-нибудь еще видел?

Отец Дмитрий отрицательно покачал головой.

— Я не то, что твоя вяленая вобла! — горячо шептала искусительница, прижимаясь к нему. — Со мной ты такое узнаешь! Мы будем жить, как в раю! Дай руку, потрогай, как у меня сердце бьется!

Она взяла руку священника и приложила к своей груди. Он кивнул, подтвердив, что оценил ее сердцебиение, но руку убрал, чем привел Елену Павловну в скрытую ярость.

— Ты же умный человек, неужели сам не понимаешь, что тебе привалило счастье! — страстно сказала она, невольно повышая голос. — В золоте будешь ходить, на каретах разъезжать!

— Нет, от сана я не отступлю, — покачал головой священник и перекрестился на образа. — И свою матушку никогда не брошу!

— Ну и дурак! — не выдержав, зло сказала она. — Так и будешь прозябать в нищете и убожестве!