Покушение на Гейдриха

В Граде я ремонтировал мебель, имел доступ всюду. Несколько дней у меня не шел из головы этот разговор. Я понял, что буду свинья свиньей, если не помогу. Потом ко мне явился человек от учителя. Я сидел как раз в приемной у врача. Этот человек спросил, не помню ли я, как звали моего учителя.

— Конечно, помню, Зеленка, — говорю. И затем мы встретились с Зеленкой на Малостранской площади. С учителем пришли еще двое, теперь-то я знаю — это были Кубиш и Габчик. После этого я с ними виделся я скверике за музеем[22] и еще раз в трактире под названием «У трех кошек».

Эти ребята хотели знать, в котором часу Гейдрих приезжает в Град, когда вечером отбывает, ездит ли с сопровождением. Они предложили мне деньги. От денег я наотрез отказался и даже немного обиделся.

— Да вы что, — говорю. — Только не по душе мне вся эта затея, виселицей пахнет…

Ребята стали меня успокаивать. Один из них был из Моравии, он и говорит мне:

— Слушай, Франта, дома об этом никому ни слова. Сообщишь, в какое время он уезжает, вот и все. Этим ты очень поможешь нам. А когда мы его хлопнем, тебя не будет рядом.

Они гуляли с какими-то девушками, и я предупредил их:

— Бросят вас эти девицы.

Они посмеялись, сказали, чтоб я за них не переживал, потому что, мол, когда они с девушками, не так бросаются в глаза, хуже, если б они торчали на улице одни.

Одна была темноволосая, другая — посветлее.

Я показал ребятам, парашютистам то есть, где именно Гейдрих ежедневно выходит из машины. Они сказали, что спрячутся за угол и всадят оттуда в него пулю, а я им говорю:

— Попробуйте после такого выбраться из Града!

Ребята осмотрели улицу Неруды под Градом, наверху, где крутой поворот возле Увоза, доехали по шоссе до самого Либоцкого кладбища, где дорога вьется, будто серпантин.

Они просили сообщить им точное время его приездов и отъездов. Я относил эти сведения Зеленке на Жижков; мне приходилось ездить через весь город — от Града это было довольно далеко. И я говорю учителю: где бы поближе место найти, на Жижков я ездить не буду. Он все устроил. Девушки, которые гуляли с Кубишем и Габчиком, жили внизу у Замковой лестницы, почти под самым Градом, на Летенской улице, второй дом. Я подходил, стучал в окно, оно открывалось. Иногда в окно выглядывала чернявая, она брала у меня конверт, иногда позади нее стоял кто-нибудь из ребят. Я, ни слова не говоря, уходил. В конверт обычно вкладывал листочек бумаги, на нем писал, например: «9 часов — 5 часов дня. С нею». Или «Без». То есть когда Гейдрих приезжал и уезжал с машиной сопровождения или без нее.

Сколько раз в неделю носил я конверты, не помню уже.

Только много лет спустя, после войны, узнал я, что фамилии этих девушек были Коварникова и Соукупова, они были сестры. Немцы казнили их. Они не проронили ни слова и тем спасли мне жизнь. А донес на них дворник дома, где они жили…

ТРЕТИЙ МОНОЛОГ ЖЕНЩИНЫ ИЗ ДОМА НА ЖИЖКОВЕ

Наступила весна. Все чаще у нас появлялись незнакомые люди, которых приводил пан Зеленка. Переночевав, они отправлялись дальше. Один пришел с чемоданчиком, ночевал у нас, а на другой день его куда-то отвела пани Моравцова. Убирая постель, я нашла под подушкой пистолет. Я боялась до него дотронуться — вдруг выстрелит. Муж посмеялся надо мной:

— Вот глупая. Надо же курок нажать. Иначе ничего не получится.

Я завернула его в платок и осторожно отнесла к пани Моравцовой. Фамилия того парня вроде была Бублик. А потом еще один раз — были праздники: то ли пасха, то ли Первое мая, не помню, — пришел Зденда (то есть Вальчик) и объявил:

— Веду вам гостя, товарища.

Я сварила кофе, и пан Зеленка оставил этого приятеля, Зденека, у нас на денек-другой. У него было что-то с ногой. Может, ушибся, прыгнув с самолета. Представьте себе, фамилия этого нового была Зелинка, и мы его всегда путали с паном Зеленкой. Немного освоившись у нас, он рассказал, что их группа распалась. А сам он, когда приземлился, первое, что услышал, было лошадиное ржание, и он боялся пошевелиться, чтобы не выдать себя. Что стало с товарищами, он вообще не знает. Зелинка привез с собой много денег, около 45 000 рейхсмарок, и вытряхнул их перед паном Зеленкой прямо на стол; получилась внушительная груда. У пана Зеленки был брат, работавший на Гибернской улице, он и обменял эти деньги на протекторатские марки.

Этот новый, Зелинка, — потом мы узнали, что на самом деле его фамилия была Шварц, — попросил пана Зеленку дать ему какую-нибудь работу. Он говорил, что он не привык бездельничать, но пан учитель ответил:

— Прежде всего выздоравливай… И лечил ему ногу. Когда Зелинка начал понемногу ходить, мы брали его с собой на прогулку в парк на гору Витков. Пройдя немного, мы присаживались на лавочку. Он был славный молодой человек.

Однажды он попросил отнести объявление в газету «Народни политика». Погодите, что же в нем было? А, вот что: «Потерян перстень в «Черном пивоваре»». Вы знаете, «Черный пивовар» — это пражский ресторан.