Покушение на ГОЭЛРО

Базов медленно положил трубку. Задумался. Потом взял папиросу, помял ее и, не зажигая спички, положил обратно. «Все-таки спорт — великое дело. Вот стал заниматься в конноспортивной секции и кататься на велосипеде — радикулит как рукой сняло. Курить стал меньше. Хорошо, что послушался совета Вячеслава Рудольфовича».

Он принялся терпеливо читать ночные донесения, поступившие со всех концов страны. Там круглосуточно кипела работа на новых стройках, возводились промышленные гиганты — заводы тяжелой индустрии, строились новые электростанции. На некоторых из этих важнейших объектов действовал враг. И нужно было большое умение, чтобы отличить обычную аварию как результат неумения или халатности от умышленной диверсии классового врага и зарубежной агентуры… Их было много, этих конкистадоров, проникших на чужую землю, чтобы ограбить и разорить ее. Им нет дела до мук и надежд нынешней России, до ее будущего.

Эта трудная работа требовала разносторонних знаний, богатой интуиции и затраты массы времени на консультации со специалистами многих отраслей промышленности. Надо было уметь отделить плевелы от зерен. Всякая ошибка грозила непоправимыми последствиями. Обвинить невиновного — значит упустить врага.

Размышления Базова прервал стук в дверь. Вошел Ларцев. Он похудел, осунулся, очевидно, устал с дороги, но лицо его озаряла радостная улыбка.

Базов пристально осмотрел его и остался доволен.

— Ну докладывайте, и как можно подробней, о своей поездке на Урал. Главное — как и при каких обстоятельствах погиб инженер фирмы капитан Рединг.

— Разведчик подорвался на собственной «мине»! Он хотел вывести из строя две новые турбины на Уралгэсе — и сам сгорел от короткого замыкания. Вот полюбуйтесь, Леонид Петрович, машинкой, которую я привез. — Ларцев открыл портфель, вытащил небольшую коробку, извлек из нее и положил на стол миниатюрный часовой механизм со взрывным устройством. — Этой машинкой Рединг намеревался подорвать электрораспределительный щит, вызвать короткое замыкание и сжечь турбины.

— Как же он не сумел этого сделать? Ведь он профессиональный подрывник, — с недоумением спросил Базов.

— Все дело испортил их собственный агент — начальник отдела эксплуатации Уралгэса Логачев. Вот его признание, с которым он сам в тот же день явился в местное ГПУ. — Ларцев положил на стол объемистую тетрадь.

— Хорошо, внимательно прочту, но расскажите сами, хотя бы коротко, как это было?

— Логачев решил отказаться от связи с немецкой разведкой. Видно, пробудилась совесть. В это же время капитан Рединг приехал на Уралгэс, связался с Логачевым и познакомил его со своим планом вывода из строя турбин. Дал ему подрывную машинку с часовым механизмом. Логачев должен был установить ее около электрораспределительного щита. Но тот наотрез отказался. Тогда Рединг решил это сделать сам, а Логачеву предложил обесточить на короткое время электролинию. Рединг уверенно принялся за дело, но Логачев, видимо, не захотел обесточить — все раздумывал, опасался, а потом его спугнул наш член группы содействия, рабочий-электрик, который следил за безопасностью щита. Наши сотрудники его не раз инструктировали… Вот так Рединг и сгорел, осталась только его взрывная машинка. А Логачев явился в ГПУ с повинной, все рассказал и принес все «фирменные» подарки, валюту и даже венгерскую шубу — подарок Фишера.

Базов поднялся из-за стола и стал широкими шагами ходить по кабинету. Потом остановился и спросил Ларцева:

— А вы, Виктор Иванович, сами верите в его раскаяние?

— Судя по его переживаниям — верю! Хотя здесь, мне кажется, превалирует страх перед возмездием, а не угрызения совести.

— Ну что же, в этом случае его надо понять и, пожалуй, можно принять его раскаяние, хотя оно и пришло к нему с большим запозданием. Мы не должны забывать слов Дзержинского о том, что чекисты несут ответственность за состояние человеческой совести и что без этого разумная осторожность превращается в неоправданную подозрительность. Мы будем плохими коммунистами, если не поможем человеку найти свой верный путь… Конечно, — продолжал Базов, — кающиеся будут приходить к нам и в дальнейшем, и не по случайному стечению обстоятельств, а по душевной потребности. И мы должны учитывать это в своей работе. В случае с Логачевым пусть суд решит, настоящий он враг или «заблудшая овца». — Базов помолчал, потом сказал: — Кажется, уже поздно… хотя надо обязательно посоветоваться с Вячеславом Рудольфовичем. Есть новые нюансы. Судя по тому, что из Берлина срочно прибыл взамен Рединга майор Вебер, они быстро закрывают брешь, видно, собираются и дальше активно действовать. Он установил через Кнаппа связь с Борисовым. «Хитрейшая бестия» — так оценил его Борисов. Он считает его первым вороном из стаи фашистов, прилетевшим на нашу землю. Вебер уж слишком рьяно славословит национал-социализм и их фюрера Гитлера.

Поздно ночью Базов вернулся от Менжинского и велел срочно вызвать к себе Ларцева.