Покушение на ГОЭЛРО

В нашем топливном балансе огромнейшую роль должна сыграть электрификация страны…

При сравнении наших достижений с положением в других странах надо определенно сказать, что мы стоим только у первого начала осуществления задач в этой области. Из плана ГОЭЛРО, который был принят VIII съездом Советов, выполняется и будет выполнена в ближайшие годы программа «первой очереди». У нас уже открыты и работают Шатурская, Каширская, Красный Октябрь и Кизеловская станции с 33 тыс. квт. Заканчиваются в этом году Волховстрой, Нижегородская и Штеровка. Мощность будет доведена до 216 тыс. квт. …Теперь, когда хозяйство нашего Союза становится прочно на ноги, работы по электрификации страны… должны явиться первоочередной задачей…

Выработка наших станций по Москве в 1913 г. давала всей энергии 154 млн. квт-ч, а в 1925/26 г. уже будет давать 422 млн. квт-ч… Рост почти в три раза, а до 1928 г. должны мы увеличить выработку до 1 млрд. квт-ч.

Это достижение сделалось возможным благодаря не только тем средствам, которые мы вкладываем в электрификацию (например, в этом году СТО уже постановил ассигновать на электрификацию 76 млн., в прошлом году было 49 млн., а в позапрошлом — 50 млн.), но и благодаря тому, что мы успешно разрешили ряд технических вопросов.

Ф. Э. Дзержинский. 1925 год

Первенец электрификации Волховская гидроэлектростанция. С картины художника В. Подковырина

ЗАКЛЮЧЕН В ТЮРЬМУ СИНГ-СИНГ

В жаркий июльский полдень 1930 года бронированная машина, в каких обычно американская полиция возит особо опасных преступников и ценности, подошла к воротам тюрьмы Синг-Синг в городе Осенинге, штат Нью-Йорк.

Один из трех полицейских, стоявших у высокой металлической решетки, что закрывала ворота, подтянул тяжелый пояс с пистолетом и, щурясь от яркого полуденного света, не спеша подошел к машине. Открыл дверцу.

— Не изжарились вы в этой консервной банке? — весело начал он, но тут же сменил тон на официальный: — Все в порядке, сэр! Проезжайте!

Под журчание электромоторов тяжелая черная решетка медленно поползла вверх. Не дожидаясь, пока она поднимется совсем, броневик прошел под ней. Глядя ему вслед, полицейский сказал своим коллегам:

— Судя по всему, еще один кандидат на тот свет! Сам мистер Уоллен его привез. Ну и жара же сегодня, пожалуй, перевалило за сто![5]

Тот, кого он имел в виду, говоря о кандидате на тот свет, не слышал этих слов. Он вообще ничего не слышал, кроме рева мотора, а видел только решетчатую перегородку, отделявшую кузов броневика от кабины шофера.

Покачиваясь на мягком пружинном сиденье, арестант свободной левой рукой время от времени проводил по потному лбу.

Правая рука его была схвачена тонким стальным браслетом. Легкая, но прочная цепочка соединяла браслет с другим, точно таким же, державшим запястье левой руки сидевшего рядом детектива. Тому, видимо, было еще жарче, но он не решался стереть пот с лица или хотя бы снять шляпу. Он непременно сделал бы это в любом другом случае, даже, может быть, позволил бы себе закурить. Но это в любом другом случае, а сегодня его предупредили, что он сопровождает опаснейшего из всех арестованных, каких ему когда-либо приходилось сопровождать, «агента Москвы», от которого в любую минуту можно ожидать чего угодно. Детектив держал под контролем каждое движение своего спутника. И в этом была не только настороженность, но еще и любопытство. Этот человек действительно чем-то очень сильно отличался от тех людей, с которыми ему приходилось иметь дело до сих пор.