Покушение на крейсер

Чумыш исчез в ночной мороси, переждав броневик с белыми буквами на пулеметной башне - "РСДРП". Машина катила в сторону Зимнего.

25 октября 1917 года

19 часов 00 минут

Склянки на "Авроре" отбили семь часов вечера, когда от Адмиралтейской набережной отвалил черный катер с тремя пассажирами.

- Скажи на милость, службу не забыли! - отметил кондуктор, расслышав сквозь клекот мотора медные удары авророзской рынды. Грессер с тревогой вглядывался в нарастающий силуэт крейсера. А что, если прикажут встать к борту? Высокие трубы корабля вырастали над мостом с каждой секундой. Вот и выгнутый нос с черной серьгой якоря (второй отдан), клепаный борт с тремя ярусами иллюминаторов, отваленный выстрел* со шлюпкой на привязи...

_______________

* В ы с т р е л - брус, отваливаемый перпендикулярно борту

корабля для швартовки шлюпок.

Лет десять назад корабельный гардемарин Грессер проходил на "Авроре" морскую практику. Вон иллюминатор его кубрика. В кожухе первой трубы отогревался он после вахт на сигнальном мостике. А сколько раз банил баковое орудие, за которым был закреплен в гардемаринской прислуге.

Однажды летней тихой ночью, когда крейсер резал гладкое море, Грессер выбрался из душного кубрика наверх. Никем не замеченный, он пробрался на бак - за шпили, и лег там на теплое дерево палубы. Он лежал на спине головой к форштевню, раскинув руки в стороны. Лицо его нависало над роззвездями черной бездны. Корабль чуть покачивался, и вместе с ним качалась ночная Вселенная. И тогда у гардемарина захватило дух от созерцания этой космической шири. Он плыл один между морем и звездами неведомо куда, в вечность и бесконечность. Потом он нигде не испытывал такого величественного чувства и всегда благодарил судьбу и "Аврору" за тот звездный миг в его жизни.

То была злая ирония судьбы, что именно ему предстояло сегодня уничтожить "Аврору". "Уж лучше бы ты потонула в Цусиме", - не без горечи пожелал кавторанг, глядя, как створятся за кормой мачты и трубы крейсера.

Пронесло!

Не окликнули, не осветили, не выстрелили. Чумыш держал курс на огни Балтийского завода.

Землянухин сидел в боевой рубке и приканчивал вторую селедку, заедая ее ржаной краюхой. Он хотел было спуститься за чайником, который грелся на электрокамбузе, как вдруг услышал глухое фырканье мотора. Насторожился. Выглянул из рубочного люка и подвинул поближе винтовку.

Маленький катер ткнулся в лодочный корпус, и один из пассажиров высокий в офицерской шинели - зычно крикнул:

- Вахта! Прими концы!

Землянухин вылез из люка по грудь, выпростал винтовку, клацнул затвором.

- Стой! Кто идет?

- Ага, есть живая душа! - обрадовался высокий. - А ну, помоги вылезти!

- Кто идет, спрашиваю? - рассердился матрос на слишком уверенного в себе незнакомца.

- Я новый командир "Ерша". Капитан второго ранга Грессер, - громко представился офицер. - Со мной вновь назначенные механик, боцман и юнга. Кто старший на борту?

- Я старший... Матрос первой статьи Землянухин.

- Землянухин, ты? - радостно удивился кавторанг. - Не узнал меня, что ли?

- Узнал, как не узнать... - протянул матрос.

- "Тигрицу" нашу помнишь?

- Все помню, ваше высок... тьфу! ...господин кавторанг. Ничего не забыл.

- Так прими концы! - властно потребовал Грессер.

- Часовой есть лицо неприкосновенное, - сухо напомнил Землянухин. Все начальство в екипаже. Туда и езжайте.

- О, ч-черт! Какое, к лешему, начальство, если я командир. Вот мое предписание.

Грессер вытащил листок, который так счастливо уже выручил его сегодня.

- Не могу знать. Председатель судкома меня ставил. Председатель и снимет. Бумажку ему покажете.

- Друг мой, не придуряйся ватником! - начал злиться кавторанг. Председатель судкома боцманмат Митрофанов наложил свою резолюцию.

- У вас резолюция, а у меня революция! - парировал Землянухин, уличив про себя командира в неточности: - Не Митрофанов - Митрохин. Стой! осадил он кавторанга, решившего взять скат лодочного борта приступом. Стой! Стрелять буду!

Но первым выстрелил Грессер. Пуля цвенькнула над ухом, и Землянухин нырнул вниз, захлопнув крышку люка.

Пуля вторая и третья отрикошетировали от стальной горловины. Кавторанг еще не мог поверить, что блестящая комбинация "белая ладья берет красного ферзя" рухнула оттого, что некая пешка сделала непредусмотренный ход и навсегда ускользнула из-под удара.

Грессер, Чумыш, Вадим, Павлов столпились вокруг задраенного люка. Час назад они точно так же стояли перед дубовой крышкой лаза в надежде на выход. В надежде на вход им было отказано - входной люк наглухо перекрывал массивный литой кругляк из красной меди.

Щека Грессера задергалась вдруг быстро-быстро, он издал странный горловой звук и принялся яростно колотить рукоятью нагана в крышку рубочного люка.