Покушение на Тесея

— Не смей так говорить, мальчишка! — воскликнул оракул, сам сорвал шлем и бросил его на платформу. Шлем покатился по ней и, покачавшись на краю, замер. И тут народ узнал оракула Провала. И гул ужаса прокатился по площади. Так велика была власть предсказателя, так упорна была вера в его всемогущество…

— Почему, Оливер, — спросил Густав, глядя, как ветер колышет редкие волосы оракула. — Почему ты хотел моей смерти?

— Потому что, — ответил оракул, приглаживая волосы и обретая уверенность в себе, потерянную несколько минут назад. — Потому что все мои предсказания, без исключения, обязательно сбываются. И если я предсказал смерть человеку, он должен умереть!

Предсказатель говорил хорошо поставленным голосом, приблизив губы к микрофону, отчего его голос, казалось, заполнял все пространство над площадью и проникал в сердца тысяч людей.

— Я предсказал твою смерть, — произнес оракул. — Значит, ты, считай, мертв. — Значит, ошибся, мой старый друг. — Я не друг тебе, принц. Я выше тебя. Я знаком и близок с астральными силами, с черной и белой магией. Великие экстрасенсы России прилетают ко мне после своей смерти посоветоваться о вечности. Как смеешь ты, ничтожество, поднять на меня руку!

Оракул разошелся вовсю, и Кора видела, как толпа постепенно отступала от платформы, люди не смели стоять так близко к своему божеству.

— Ты кончил? — хладнокровно спросил принц Густав.

Оракул ничего не сказал. Он ожидал ответного крика или капитуляции противника, но не такого делового вопроса.

— Если кончил, то завяжи шнурок. У тебя шнурок на правом башмаке развязался.

И это тоже было сказано так, что оракул посмотрел на свой ботинок, потом присел на корточки и стал завязывать шнурок.

Эта минута и дала возможность Густаву вновь овладеть вниманием толпы. А людям — опомниться от грома джадсоновской речи.

— Мы с Оливером Джадсоном, — буднично продолжал Густав, — вместе оканчивали спецшколу. Только я закончил десятилетку за восемь лет, а наш уважаемый оракул умудрился просидеть в каждом классе по три года. И его выпустили из школы на волю, когда у него уже была третья жена и восемь детей. Что ему оставалось делать? Он пошел в экстрасенсы.

Толпа грохнула хохотом. И понятно — люди в хохоте расправлялись с собственным страхом и собственным пресмыкательством перед Буддой вечной жизни Амитаюсом.

Оракул поднялся, с трудом удержал равновесие и попытался оттолкнуть принца от микрофона. Но принц уже привык к дуэлям, он так рубанул ребром ладони по тянущейся к микрофону руке оракула, что тот завопил на всю площадь: — Ты с ума сошел! Ведь больно же… Это были самоубийственные слова. И если даже Оливер Джадсон, поняла Кора, сможет сохранить за собой рабочее место над Провалом, ему потребуется несколько лет, чтобы вернуть хотя бы часть власти над умами рагозийцев.

— Мы так устроены, — продолжал Густав, не глядя на оракула, — что помним только сбывшиеся предсказания. Нас можно дурачить сколько угодно и назначать конец света раз в три месяца, а затем отодвигать его по климатическим условиям. Из тысячи предсказаний Оливера Джадсона сбывалось одно, но о нем сразу же начинали трубить газеты и купленные экстрасенсом телевизионные дикторы. Отсюда один шаг до преступлений… Густав сделал паузу.

А оракул предпринял еще одну попытку незаметно сползти с платформы, но тут уж в дело вмешалась Кора и легко выбросила его обратно на помост.

— И ты здесь, — сказал оракул растерянно, будто только что узнал Кору. Он остался сидеть у ног Густава. Он подобрал свой бронзовый шлем, но надевать не стал, а обнял и прижал к животу.

— Сейчас идет следствие в Галактическом центре, — сказал Густав, — о причастности оракула к смерти моего отца.

— Я никого не убивал! — сказал оракул, глядя вверх. — Но ты знал от заговорщиков день и час смерти моего отца. И ты опубликовал это предсказание, чтобы добиться славы оракула! С помощью сети шпионов и при помощи своей любовницы… — Густав посмотрел на Клариссу. Та стояла, в ужасе зажав рот ладонью, — …имя которой не играет роли, он проникал в дома, спальни людей, он узнавал грязные секреты, он шантажировал и вымогал деньги — дым, выходящий из Провала, стал самым грязным дымом нашего отечества.

Как все любопытно и несправедливо устроено на свете, подумала Кора, Не будь Кларисса — Медея так сказочно хороша, пожалел бы ее Густав? Скрыл бы ее имя?.. И тут же она остановила себя: не ревнуй.

— Вранье, вранье, вранье! — Оракул отпихивался рукой, но не поднимался с помоста.

— Вы только вспомните, какую власть над нашим государством получил этот жулик! Как ловко он и его друзья пользовались нашей доверчивостью и дикостью нашей клановой системы! Три года назад он предсказал войну с нашими соседями варилами. Может, вы помните, что произошло? В день, предсказанный оракулом, наша армия напала на наших соседей. И не потому, что это было так удобно только одному оракулу. Вы спросите у генералов, не договорились ли они заранее с Оливером Джадсоном.

Гул возмущения охватил площадь. Некоторые вельможи, пригибаясь, бежали с площади к своим машинам.