Читаем Покушения и инсценировки: От Ленина до Ельцина полностью

Преимущества его кандидатуры очевидны. Во-первых, он не какой-то там недоучившийся студентик или недавно вернувшийся из-за границы истеричный эмигрант-интеллигент, а коренной питерский рабочий. Во-вторых, Сергеев по национальности русский.

— Об этом можно только мечтать. Представляете? Питерские пролетарии убивают своих вождей!

Семенов получил одобрение ЦК на предложенную им кандидатуру.

Сергеев, узнав, какое поручение ему доверяют, долго с благодарностью тряс руку Семенова.

— Спасибо, Гриша. Пришел, наконец, мой звездный час!..

Суровый Семенов обнял и трижды поцеловал его.

— На святое дело идешь, Никита. С Богом!..

НЕОТСТУПНАЯ ТЕНЬ

К подготовке теракта приступили по весне, в начале мая.

Все члены боевой группы получили задание установить наблюдение за Володарским и всеми силами помогать Сергееву, передавая ему любую информацию, касающуюся его «клиента».

Сам Сергеев отныне становился неотступной тенью комиссара. Исполнителю ставилась задача бывать везде, где выступал Володарский, присутствовать на всех митингах и собраниях с его участием. Сергеев должен был внимательно присматриваться к своей жертве, запоминать походку, привычки, особенности телосложения.

Дело было поставлено почти как в старые царские времена, когда эсеры осуществляли свои террористические акты по классическим правилам. Исходили из того, что тщательная подготовка — непременный залог успеха. Поспешность, пренебрежение мелочами могут привести к срыву операции.

Поскольку центральной фигурой исполнения в замышляемом убийстве был определен Сергеев, то, естественно, основная тяжесть подготовительной работы ложилась на его плечи.

Надо отдать должное — конопатый маляр немало преуспел в порученном ему деле. Сказались начитанность, природный ум, ну и, разумеется, уроки опытного террориста Семенова пошли впрок.

Чуть ли не ежедневно Сергеев докладывал командиру отряда о том, что удалось сделать.

Наблюдение за передвижениями по городу позволило прийти к заключению, что они имеют свои закономерности. При всей спонтанности появления Володарского в разных концах Петрограда обнаруживались одни и те же маршруты, по которым он следовал. Чаще всего комиссар бывал в Смольном и в редакции «Красной газеты». Это были постоянные точки его пребывания. Отсюда комиссарский автомобиль мог проследовать куда угодно.

Удалось установить и место проживания Володарского. Как и все ответственные партийные работники, он обосновался в гостинице «Астория» на Большой Морской улице. Каждое утро ровно в девять пятнадцать к подъезду отеля подкатывал шикарный «бенц» из бывшего императорского, а ныне гаража номер шесть и увозил Моисея Марковича по его комиссарским делам.

Автомобиль Володарского часто замечали у подъезда дома на Дворцовой площади, где располагалась Петроградская ЧК. Володарский не забывал своего старого дружка Урицкого — регулярно встречались, обсуждали насущные проблемы. Тем более что информация ЧК была крайне важна для комиссара по делам печати. Именно ею он и руководствовался, когда принимал решение о закрытии того или иного издания. «Два Моисея правят петербуржцами», — похохатывали боевики.

Постепенно разрозненная информация, собранная по крупицам и, на первый взгляд, не связанная между собой, приобретала логическую завершенность. Все сведения, доставляемые членами боевого отряда, накапливались у Семенова.

Где должен свершиться акт возмездия? На этот вопрос у командира боевиков долго не было ответа. Он сдерживал нетерпеливость Сергеева, который готов был стрелять где угодно.

Самое простое было бы подстеречь у «Астории», тем более что автомобиль подкатывал туда в четверть десятого. Но этот вариант был очень труден для осуществления. Стрелявшего непременно сразу бы схватили — в гостинице жили ответственные партийные работники, и поэтому там всегда толкалось много народа. Семенову не хотелось попусту терять своих людей.

По той же причине нельзя было стрелять и возле Смольного, куда Володарский обычно приезжал обедать.

Короче, опытный Семенов отклонил все варианты, связанные с осуществлением теракта возле правительственных учреждений.

— Крайне мала вероятность успеха. Какой-нибудь уличный зевака может испортить все дело. Надо искать малолюдное место… Володарский любит шастать по заводским митингам, возвращается поздно…

— Но ведь мне трудно поспеть за ним, — пожаловался Сергеев. — Он на «бенце», а я, извиняюсь, на своих двоих…

— Ничего, — успокоил его Семенов. — Наши люди будут расставлены везде. У тебя будет достаточно времени, чтобы появиться в нужном районе. Он ведь любит подолгу выступать. А у нас везде свои глаза и уши. Как только он выедет на митинг, мы сразу будем знать… А на обратном пути можно и подстеречь…

Разговор проходил на квартире члена боевого отряда Федорова-Козлова. Семенов лично вручил Сергееву браунинг и несколько гранат. Накануне он снарядил пули отравляющим ядом кураре. Чтобы наверняка.

Сергеев не знал, что аналогичное задание получили и другие боевики — Семенов решил на всякий случай подстраховаться.

КОЛЬЦО СЖИМАЕТСЯ

Перейти на страницу:

Все книги серии Досье

Смерть в рассрочку
Смерть в рассрочку

До сих пор наше общество волнует трагическая судьба известной киноактрисы Зои Федоровой и знаменитой певицы, исполнительницы русских народных песен Лидии Руслановой, великого режиссера Всеволода Мейерхольда, мастера журналистики Михаила Кольцова. Все они стали жертвами «великой чистки», развязанной Сталиным и его подручными в конце 30-х годов. Как это случилось? Как действовал механизм кровавого террора? Какие исполнители стояли у его рычагов? Ответы на эти вопросы можно найти в предлагаемой книге.Источник: http://www.infanata.org/society/history/1146123805-sopelnyak-b-smert-v-rassrochku.html

Борис Николаевич Сопельняк , Сергей Васильевич Скрипник , Татьяна Викторовна Моспан , Татьяна Моспан

Детективы / Криминальный детектив / Политический детектив / Публицистика / Политика / Проза / Историческая проза / Прочие Детективы / Образование и наука

Похожие книги

100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии
100 великих героев
100 великих героев

Книга военного историка и писателя А.В. Шишова посвящена великим героям разных стран и эпох. Хронологические рамки этой популярной энциклопедии — от государств Древнего Востока и античности до начала XX века. (Героям ушедшего столетия можно посвятить отдельный том, и даже не один.) Слово "герой" пришло в наше миропонимание из Древней Греции. Первоначально эллины называли героями легендарных вождей, обитавших на вершине горы Олимп. Позднее этим словом стали называть прославленных в битвах, походах и войнах военачальников и рядовых воинов. Безусловно, всех героев роднит беспримерная доблесть, великая самоотверженность во имя высокой цели, исключительная смелость. Только это позволяет под символом "героизма" поставить воедино Илью Муромца и Александра Македонского, Аттилу и Милоша Обилича, Александра Невского и Жана Ланна, Лакшми-Баи и Христиана Девета, Яна Жижку и Спартака…

Алексей Васильевич Шишов

Биографии и Мемуары / История / Образование и наука
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное