Пол Маккартни. Биография

Для стимуляции они заваривали в маленькой кухне бесконечные чашки чая и курили дешевые сигареты Woodbine или, из вредности, чай Typhoo в трубке, принадлежавшей отцу Пола. Если их временно покидало музыкальное вдохновение, они писали монологи и пьески в духе Goon Show на портативной машинке — Джон умел на удивление быстро и аккуратно печатать — или изощрялись в телефонных розыгрышах, названивая тем, кто почему-либо вызывал у них в тот момент антипатию.

Джим Маккартни вскоре узнал о том, что происходит в его отсутствие, но не стал ничего предпринимать, несмотря на то что именно его призвали бы к ответу, если бы о прогулах стало известно вышестоящему школьному начальству. На самом деле Джима эта дружба беспокоила не меньше, чем тетю Мими, но он всегда оставался приветливым с Джоном и лишь однажды предостерег Пола с глазу на глаз (как оказалось, совершенно справедливо): «Втянет он тебя в неприятности, сынок».

Пол с Джоном часто засиживались до вечера, когда Джим и брат Пола уже были дома. Майк Маккартни теперь всерьез увлекался фотографией и постоянно снимал авторский дуэт, иногда даже подлавливая Джона в баддихоллиевских очках, которые тот по-прежнему прятал от окружающего мира.

Как-то перед самым Рождеством, после очередных посиделок с Полом, затянувшихся почти до полуночи, Джон, сняв очки, возвращался домой пешком по Мэзер-авеню в своем обычном полуслепом состоянии. На следующий день он рассказал Полу, что прошел мимо дома, в котором какие-то «странные люди», несмотря на поздний час и холод, «сидели в палисаднике и играли в карты». Пол наведался проверить и понял, что за картежников-полуночников Джон принял фигуры Иосифа, Марии и младенца Иисуса в подсвеченном рождественском вертепе.

Даже теперь у Пола рождались песни, которые он предпочитал обдумывать в одиночку и держать при себе, так как, на его взгляд, они были слишком близки к старомодным вкусам отца, чтобы показывать Джону. «Я вообще-то не стремился обязательно стать рокером, — вспоминал он. — Когда я писал „When I’m Sixty-Four“, я думал, что сочиняю вещь для Синатры».

Прогулы, конечно же, не обошлись без последствий. Летом 1958 года шестнадцатилетний Пол сдавал выпускные экзамены обычного уровня, но получил проходной балл только по французскому. Это означало, что для пересдачи ему предстоит просидеть большую часть еще одного года в пятом классе Института. На следующий раз он подготовился достаточно, чтобы сдать английский, литературу, изо и математику, но все равно завалил историю, географию, религиозное образование и немецкий.

После этого он перешел в шестой класс Института — отсюда начинался финальный двухлетний курс, заканчивавшийся выпускными экзаменами повышенного уровня и, традиционно, поступлением в университет. Однако, как ни странно, Пола не считали достойным кандидатом в университет; ему предложили подумать о том, чтобы пойти учиться на преподавателя, — так, например, сделала старшая сестра Джорджа Луиза. Что именно он бы мог преподавать, определяли два предмета, по которым он планировал сдавать экзамены: изо и английский.

Последний он проходил под началом старшего преподавателя Института по английскому языку, Алана «Дасти» Дербанда — великолепного педагога, который, помимо прочего, был одним из основателей ливерпульского театра «Эвримэн» и автором многочисленных учебников и пособий. Поначалу Пол произвел не самое выгодное впечатление. «Он просачивался в класс и сидел с таким видом, что ему ни до чего нет дела», — вспоминал позже Дербанд.

Отношение Пола изменилось, когда класс проходил «Кентерберийские рассказы» Чосера. Преодолеть настороженность учеников по поводу английского языка XIV века Дербанд сумел, указав на многочисленные непристойные упоминания задниц и пускания газов. «Пол очень воодушевился. Было видно, что он открыл для себя что-то в Чосере, и то же случилось с другими писателями, которых мы потом проходили. Он очень увлекся словами, тем, что можно с ними делать самому, и возможностью пользоваться чужими открытиями. Я думаю, в нем всегда жило это желание написать что-то такое, чтобы людям это запомнилось».

Но даже в глазах столь просвещенного преподавателя Джон Леннон и Quarrymen не представляли ничего хорошего и лишь отнимали у Пола ценное время для занятий. И за 1959 год не произошло ничего, что смогло бы его переубедить.

Год начался сразу с невезения. 1 января после обеда группа возвращалась на автобусе со своей уже традиционной площадки, «Уилсон-холл», отыграв перед тем на новогодней вечеринке клуба при автобусном депо в Спике. Концерт был устроен с помощью отца Джорджа, который входил в организационный комитет, а вознаграждением было такое количество бесплатного пива, что под конец даже Пол едва мог держаться на сцене. По пути домой, среди похмелья и раздражения, было сказано что-то, что вывело из себя барабанщика Колина Хэнтона, который высадился со всем своим хозяйством на остановку раньше и больше никогда не объявлялся.