Поль Робсон

К тренеру Робсон испытывал двойственное чувство. Юн был благодарен Сэнфорду за то, что тренер взял его в команду, за то, что не жалел ни сил, ни времени, готовя из Робсона игрока высокого класса, за то, что относился к своим подопечным в равной степени доброжелательно и строго. Не могла не вызывать уважения и фанатическая преданность Сэнфорда спорту. Тут все для него были равны, независимо от цвета кожи, от социального положения, от политических взглядов и убеждений. Возможно, он по-своему любил Поля, видя в нем не только талантливого спортсмена, способного реализовать самые смелые тренерские планы, но и человека, уравновешенность, скромность и мужество которого помогали поддерживать в команде дух товарищества, без чего были бы невозможны победы.

Но тот же Сэнфорд перед началом матча с футболистами Виргинского университета неожиданно для всех объявил о замене Робсона другим игроком, объявил без каких бы то ни было объяснений, избегая смотреть в сторону ошеломленного Поля, с которым еще вчера на равных обсуждал тактику предстоящего боя с виргинцами, выискивал уязвимые стороны противника, распределял обязанности каждого игрока «Одиннадцати из Нью-Джерси».

Впервые «лучший левый крайний страны» следил за игрой товарищей, сидя на скамье для запасных. Здесь он узнал причину замены: виргинцы наотрез отказывались играть с командой, в составе которой был негр. Сэнфорд прекрасно понимал, что отсутствие такого игрока, как Робсон, грозило поражением футболистам Ратжерса, и все-таки уступил требованию виргинцев.

Решение Сэнфорда вызвало недовольство студентов колледжа. Многие не жалели крепких словечек в адрес тренера и открыто выражали сочувствие Полю. Негодовала негритянская община Нью-Брансуика. Джеймс Карр, первый негр, окончивший колледж Ратжерса в 1892 году, написал ректору Уильяму X. С. Демаресту гневное письмо, в котором обвинил руководство колледжа в том, что оно, испугавшись «наглого вызова», изменило принципам справедливости и «принесло свои убеждения на алтарь компромисса».

Характерно, что, вспоминая о тех случаях, когда ему приходилось сталкиваться с проявлениями недоверия, зависти, враждебности со стороны белых соучеников или преподавателей, Робсон почти всегда заканчивал рассказ словами: «Позднее мы стали друзьями». И здесь он не грешил против истины. У Поля были друзья среди черных и среди белых. Самые разные люди тянулись к нему, привлеченные его добросердечностью, спокойным умом, искренностью, не исключавшей деликатности, наконец, физической мощью, в которой напрочь отсутствовала агрессивность.

Постепенно исчезало чувство одиночества, угнетавшее Робсона в первые месяцы учебы в колледже, и Поль, ободренный вниманием и уважением новых товарищей, стремился полнее выявить свои возможности в науках и спорте.

Играя в американский футбол, он пробовал себя и в других видах спорта, занимался легкой атлетикой, бейсболом, баскетболом, боксом. И снова успех сопутствовал ему. За два года Робсон завоевал двенадцать призов. В колледже не было равных ему в искусстве метания диска, копья, толкания ядра.

В 1918 году студенты Ратжерса единодушно приняли Поля в члены старейшего в Америке студенческого общества «Фи Бета Каппа», название которого было образовано начальными буквами греческих слов, являвшихся девизом общества: «Философия направляет жизнь». Целью общества была организация дискуссий по философским, литературным, социальным и политическим проблемам. В каждом американском университете и колледже существовали подобные общества, объединявшие студенческую элиту и носившие порой такие загадочные названия, как «Клуб заварного пудинга» или «Шапка и череп». «Фи Бета Каппа», основанное еще в 1776 году, считалось наиболее влиятельным и представительным. Стать его членом мог только тот студент, который преуспевал в изучении гуманитарных наук. Поль с гордостью носил цепочку с золотым ключиком от символических часов «Фи Бета Каппа».

С радостью разглядывали знак ученой доблести Поля старые друзья — официанты курортного ресторана на Атлантическом побережье, где Робсон, как и прежде, подрабатывал в летние месяцы. Один из официантов, пожилой негр с круглым добродушным лицом, частенько объяснял вполголоса какому-нибудь завсегдатаю, украдкой показывая на Поля, шустро сновавшего между столиками: «Это тот самый Робсон из Ратжерса»», выжидал паузу, а потом выразительно добавлял: «Стопроцентный американец».

…Лето выдалось жарким. Изнывающие от жажды курортники переполняли ресторан, рассчитывая утолить ее крепкими напитками со льдом. Охлажденные джин или виски приносили минутное облегчение, а после двух-трех порций спиртного иные посетители, забыв про жару и про все на свете, обретали хмельную развязность, и тогда чернокожим официантам приходилось нелегко, особенно доставалось Полю. Нетрезвые обыватели каким-то образом улавливали его неприязненное отношение к ним и не скупились на оскорбления и издевательства. Приходилось терпеть, стиснув зубы, выслушивать незаслуженные упреки, выполнять приказания, отданные оскорбительно-надменным тоном.