Поль Робсон

Двенадцатого апреля 1945 года скоропостижно скончался президент США Франклин Делано Рузвельт. В послании Председателя Совета Народных Комиссаров СССР И. В. Сталина новому президенту страны Гарри С. Трумэну говорилось, что «американский народ и Объединенные Нации потеряли в лице Рузвельта величайшего политика мирового масштаба и глашатая организации мира и безопасности после войны». Глава Советского правительства выражал уверенность, что «политика сотрудничества между великими державами, взявшими на себя основное бремя войны против общего врага, будет укрепляться и впредь».

Робсон узнал о кончине Рузвельта, находясь в Чикаго, где завершался показ спектакля «Отелло», до этого с успехом прошедшего в сорока пяти городах Соединенных Штатов и Канады. Поль был далек от того, чтобы идеализировать личность покойного президента, и ясно представлял себе, какому классу верно служил Рузвельт, миллионер, капиталист. Но, не соглашаясь с теми своими соотечественниками, которые безоговорочно принимали созданный американской буржуазной пропагандой образ «президента всего народа», Робсон отдавал должное уму и дальновидности Рузвельта, с именем которого связывались создание антигитлеровской коалиции, успехи союзников в борьбе с фашизмом, планы послевоенного международного сотрудничества в интересах мира и безопасности. Поль хорошо запомнил слова, произнесенные президентом незадолго до кончины: «Мы не сможем добиться прочного мира, если мы подойдем к нему с позиций подозрений и недоверия или же страха».

Первые официальные заявления нового президента США Гарри Трумэна успокоили американскую общественность, взбудораженную приходом к власти малоизвестного ей провинциального политика. Трумэн обещал твердо следовать курсу Рузвельта и, как бы в подтверждение своих благих намерений, целиком сохранил прежний состав рузвельтовского правительства. Казалось, внешне в Соединенных Штатах ничего не менялось. Двадцать пятого апреля 1945 года в Сан-Франциско в здании «Опера-хаус» открылась конференция Объединенных Наций, в работе которой участвовали представители государств, подписавших 1 января 1942 года Декларацию Объединенных Наций, а также присоединившихся к ней впоследствии и объявивших до 1 марта 1945 года войну фашистским державам. Участникам конференции предстояло учредить международную организацию для поддержания мира и безопасности.

Поль с особым интересом следил за тем, как обсуждались в Сан-Франциско вопросы, связанные с судьбами колониальных народов. Седьмого мая 1945 года народный комиссар иностранных дел СССР В. М. Молотов заявил, что «с точки зрения интересов международной безопасности мы должны заботиться прежде всего о том, чтобы зависимые страны поскорее могли выйти на дорогу национальной независимости». Несмотря на активное противодействие западных держав, советской делегации удалось добиться включения в Устав Организации Объединенных Наций положения о том, что к основным задачам системы опеки относится задача способствовать прогрессивному развитию населения подопечных территорий «в направлении к самоуправлению или независимости, как это может оказаться подходящим для специфических условий каждой территории и ее народов».

Робсон не раз перечитывал строки Устава ООН и не мог не испытывать чувства удовлетворения, видя, что в этом документе выражены такие важные демократические принципы, как последовательное суверенное равенство всех государств — членов ООН, недопустимость агрессии и угрозы силой в международных отношениях, право наций на самоопределение, наконец, уважение к правам человека без различия расы, пола, языка и религии. Открытие конференции Объединенных Наций в Сан-Франциско день в день совпало с встречей советских и американских войск на Эльбе. Многие расценивали это совпадение как доброе предзнаменование.

В течение двух недель, с 17 июля по 2 августа 1945 года, в берлинском пригороде Потсдаме проходила конференция глав правительств СССР, США и Великобритании. В опубликованном сообщении о Берлинской конференции отмечалось, что она «укрепила связи между тремя правительствами и расширила рамки их сотрудничества и понимания». Руководители трех великих держав покинули конференцию, говорилось далее в сообщении, «с новой уверенностью, что их правительства и народы, вместе с другими Объединенными Нациями, обеспечат создание справедливого и прочного мира».