Поль Верлен

Когда Верлен учился во втором классе (1860–1861), в числе его учителей был выдающийся преподаватель, г-н Перранс, знаменитый историк, который впоследствии станет членом Института Франции [30]и преподавателем в Коллеж де Франс [31]. Он ненавидел современную литературу, а «Цветы зла» называл эстетикой порочности. Инстинктивно он понял, что ученик Верлен сам порочен именно в этом смысле, и с тех пор выказывал ему свое полное презрение. В 1894 году в «Исповеди» Верлен напишет: «Г-н Перранс ненавидел меня тогда и ненавидит до сих пор», намекая на заявление, которое великий ученый сделал незадолго до того в прессе: «Поль Верлен был моим учеником в лицее Бонапарта. Он занимал последнее место в классе, где было семьдесят учеников. Я никогда не сомневался, что в этой ужасной голове не было ничего путного. Он всегда напоминал мне опустившегося преступника. С возрастом он изменился в худшую сторону и стал похож на оборванца и нищего» ^[32]. Как и большинство коллег, г-н Перранс высокомерно читал лекции, обращая внимание лишь на хороших учеников, собиравшихся около кафедры, и полностью игнорировал лентяев в глубине класса. Там Верлен рисовал или читал романы, в том числе «Отверженных», произведения Бальзака или Поля де Кока и особенно поэтические сборники. Именно так он познакомился с «Золотыми стрелами» Глатиньи. Книга его восхитила — это был практически Банвиль, но облагороженный каплей вдохновения и подлинно французским блеском.

В ту пору ему нравились свирепость и вызов. То, что сохранилось с тех времен, — буффонада, не всегда отличающаяся хорошим вкусом, как, например, сонет под названием «Похороны», который начинался следующим стихом:

Не знаю ничего забавней похорон!

[33]

Сюда же относится гимн Дон Кихоту, в котором читается влияние Бодлера:

Мы — за тобой; святых поэтов, нас,
В венцах и терниях, ты волен сей же час
Вести на бой, на штурм вершин воображенья

[34].

И здесь же стихотворение Crepitus, написанное в скатологическом жанре. Нам известно лишь начало:

Люблю уборные я страстною любовью,
Сортиры я привык боготворить…

[35]

Под влиянием Эдгара По и Гофмана он начинает писать фантастические сказки, но больше всего его привлекает театр. Он приступает к созданию «Карла Сумасшедшего», потом бросает и садится за «Карла Мудрого», потом за «Людовика XV», но пишет лишь по нескольку сцен для каждой пьесы.

Все это отрицательно сказалось на его оценках: он был где-то на пятидесятом месте. Но однажды он стал четвертым по переводу на латынь, желая, вероятно, показать, что на многое способен, когда захочет. В другой раз ему пришло в голову написать сочинение на французском в стихах. Преподаватель не слишком одобрил эту смелую выходку, но после занятия какой-то ученик поздравил его от всего сердца. Это был Эдмон Лепеллетье, как и Поль, увлекавшийся литературой, прямой, энергичный и великодушный. Они обменялись сочинениями, и между ними тут же завязалась дружба, которая не закончится никогда.

Именно Лепеллетье выпустил в 1907 году первую полную биографию Верлена. Эта работа не всегда объективна, в ней перемешаны достоверные воспоминания и разного рода предположения. Иногда Лепеллетье повествует о своей собственной жизни, а вовсе не о жизни Верлена. Например, когда он пишет, что Верлен очень интересовался английским языком, который преподавал г-н Спирс, человек большой эрудиции, умевший завладеть вниманием класса ^[36], он имеет в виду самого себя, потому что Верлен увлекался английским не больше, чем другими предметами школьной программы, о чем свидетельствуют записи в его дневнике: в третьем классе он уже считался «слабым», а во втором часто встречаются пометки «отсутствовал» или «нуль». Позже ему придется расплачиваться за это, поскольку его английскому, выученному в Лондоне, всегда будет не хватать прочной базы.

В тот год, равно как и в предыдущие, он провел летние каникулы в Арденнах у тетки Луизы, которая о нем очень заботилась (сохранились зарубки на косяке в сарае, отмечающие его рост), в Артуа у Жюльена Деэ и в Леклюзе у кузенов Дюжарденов. Можно представить, с какой радостью он вновь встретился со своей «старшей сестрой», уже матерью двух дочерей: Марии Элизы Луизы, родившейся 27 августа 1859 года, и Берты Гортензии Августины, родившейся 22 октября 1860 года.

В октябре 1861 года он перешел в класс риторики. Ситуация была критической. Капитан был недоволен: Поль лентяйничает, предается мечтаниям, не развивает свои врожденные таланты, не использует предоставленные возможности. Он в шаге от пропасти. Пробиться в обществе он сможет только сам, и поэтому нужно, чтобы он любой ценой сдал экзамен на степень бакалавра в конце учебного года.