Поль Верлен

Рембо снова вынужден был вернуться в Шарлевиль. На этот раз занятия должны были начаться как положено, и тогда Артюр решил жить в лесу, как отшельник, и обязательно так и поступил бы, но в марте началось восстание, которое снова погнало его в Париж: там, вместе с людьми, вставшими на защиту своей свободы с оружием в руках, было его место. В надежде на участие в сражениях он примкнул к отряду вольных стрелков Революции, но побывать в бою ему так и не довелось. В Вавилонских казармах, куда он угодил, царил полный хаос. Когда началось самое ужасное, Рембо уже вернулся в Арденны. Именно тогда он решил, что станет «ясновидящим», то есть Поэтом, Похитителем божественного огня. Он мужественно принял тот мученический венец, надеть который требовало подобное решение. Если нужно стать чудовищем и циником, короче говоря, «негодяйствовать изо всех сил», — он сделает это, если именно так рождается и формируется Поэт. Он понял наконец, что истинная поэзия — это не цветистая риторика Теодора де Банвиля, но погружение в неизмеримые, зачастую отвратительные и тошнотворные глубины Неизведанного. У него хватит на это мужества. Он никому не позволит заткнуть себе рот, никогда не унизится до грубой работы. Он призван совершить революцию в заведенных порядках как поэзии, так и общества, да и самой Вселенной. Для начала он добьет александрийский двенадцатисложник и примкнет к анархистам. Коммуна, по его мнению, повела себя слишком скромно: надо было взорвать собор Парижской Богоматери, Триумфальную арку и Национальную библиотеку в придачу. Все подлежало разрушению: семья, образование, армия, буржуазия и религия, и тогда на гнилых обломках старого мира взрастет новое прогрессивное братское общество, лишенное религиозных предрассудков. Поэзия станет новой Гармонией, она упразднит первородный грех, создаст нового человека, новый язык, новый мир, новые цветы и новые звезды!

Верлен был потрясен и очарован словами Рембо. Все в этом мальчике дышало максимализмом: его ненависть к Богу, его бешеный нрав, его безумные замыслы, его динамичная концепция божественной Поэзии. И если Верлен что-то и понял из его речей, так это то, что сам он, не сознавая того, был ликантропом (и г-н Заэ это доказал^[187]), то есть человеком, абсолютно не приспособленным к жизни в обществе, который это общество ненавидит и который будет этим обществом раздавлен. Доказательством тому служили его собственные богохульства, его манихейский пессимизм, его революционные идеалы — ведь он тоже возлагал большие надежды на Коммуну. До сих пор он безвольно плыл по течению, позволяя Судьбе распоряжаться им по собственному усмотрению. Выслушав Рембо, Верлен почувствовал, что его слабость может стать силой, если только он сумеет не подчиняться, а добиваться своего, если только у него хватит сил поспорить с судьбой, вместо того чтобы быть листом пожелтелым, который уносит осенний ветер. Полноценная жизнь стоила этих усилий. В этом мальчишке он обрел учителя.

В одно мгновение Верлен постиг величие той героической стези, на которую увлекал его этот одержимый: это не гладкая дорога привычки и комфорта, это путь через тернии к звездам. Ему следовало порвать с Рембо немедленно, расстаться с ним в тот же момент. Но, зачарованный взглядом этого «падшего ангела», Верлен уже не в силах был сделать это. Та минута предопределила все его будущее. В «Сатурновских стихотворениях» поэт писал о том, что он снялся с якоря и вышел в открытое море:

…Как челн,
Забытый, зыблемый приливом и отливом,
Моя душа скользит по воле бурных волн[188]

.

В действительности же он оставался на причале. Теперь же он взошел на борт, и корабль понес его навстречу несчастьям.

Рембо тоже долго ждал этого момента. Раньше никто его не понимал — ни Делаэ, ни Изамбар, ни поэт из Дуэ Поль Демени, — он был бесконечно одинок в своем разрушенном мире, добровольно принимая все лишения.

Но он боялся, что у него не хватит сил и дальше нести свой крест в одиночестве. И вдруг судьба сводит его с настоящим поэтом, который обладает способностями «ясновидца» и который может стать истинным «сыном Солнца», если у него хватит мужества вырваться из собственной тюрьмы, как это сделал Артюр. Отныне Рембо четко видел свое предназначение: он должен во что бы то ни стало разбить цепи, удушающие Верлена, вырвать его из-под гнета пошлости и буржуазности, которые лишали его сил, помочь ему обрести свободу и достичь истинного величия и силы.

Не сказав ни слова, они заключили союз.