Полчаса до весны

– Отлично! – с воодушевлением вскричал мужчина. – Грамотное решение. Искренне надеюсь, вы не передумаете.

Комиссия тут же развернулась и откланялась, оставив курс минималистов стоять в растерянности. Впрочем, все тут же забыли о странном поведении больших чинов и стали болтать о своем. Только Синичка посмотрела настороженно. Кветка покачала головой, не разрешая задавать вопросы.

Единственное проявление бунта против произошедшего для Кветки вылилось в решение отложить покупку билета на завтра.

Она явилась в квартиру Алехо к шести и сразу же оказалась в его объятьях.

– Еще один сумасшедший день позади, – шептал он, выпутывая ее из одежды.

Кветке хотелось сейчас забыться, оставить унижение в прошлом, хотя никто из ее сокурсников не понял, что это именно унижение, никто не узнал. Разве что Синичка, но она никому не расскажет.

Кветка на секунду закрыла глаза, отпуская чужую злость и грубость, не давая зацепиться грязным крючьями и остаться в душе, испортить то, что внутри, а снаружи ее ограждал Алехо.

– Что-то случилось? – встревожено спросил он.

– Потом. Если ты сейчас же не сделаешь мне приятно, я тебя укушу.

– Правда? – тут же заинтересовался Алехо. – Сильно укусишь?

А руки у него уже действовали, и Кветка уткнулась головой ему в плечо, наслаждаясь каждым прикосновением.

И пришлось действительно кусать, хотя он сделал все как надо. Но если ему любопытно…

Как же они друг другу подходили! Кветка пусть и не обладала огромным опытом, но несколько последних дней явно показывали, что они очень хорошо подходят друг другу в физическом плане. Им были интересны реакции друг друга, и они совершенно ничего не стыдились, даже наоборот, как будто знали друг о друге все самое тайное, и не было преград, способных остановить тот вал чувственных прикосновений и поцелуев, которыми хотелось обмениваться.

– Мы так удивительно подходим друг другу, – прошептала Кветка. – Так обидно.

– Почему обидно? – Алехо приподнял голову из вороха постельного белья, из своеобразного гнезда, в которое каждый раз превращалась его кровать.

Кветка закрыла глаза, отрешаясь от страхов. Зачем говорить о том, что обида связана не с настоящим, а с будущим, когда они расстанутся и вся их близость пропадет впустую, потому что без личных встреч не будет иметь смысла.

– Так что случилось днем? – подумав, переключился Алехо на вопрос, который посчитал более важным.

Этого Кветка не стала скрывать. Какой смысл? Она медленно повернула голову, так, чтобы видеть его лицо и глаза, и спокойно сказала:

– Наш курс посетила высокая делегация. Среди них был твой отец.

Алехо моментально напрягся, на руках проступили вены и бугры мышц.

– Как ты узнала, что он мой отец? Что он сказал?

– Узнала. Он тебе часто звонит. Ты не отвечаешь и не перезваниваешь.

Алехо посопел, но продолжил расспросы:

– Что он хотел? Он тебе угрожал? Что он говорил? Пугал тебя?

Кветка молча помотала головой.

Он откинулся на кровать, неожиданно нервным движением обнимая ее и прижимая к себе.

– Просто совпадение? – спросил будто сам у себя.

Кветка устроилась у него под боком удобнее.

– Он захотел задать несколько вопросов и почему-то выбрал именно меня. Он на меня так смотрел… знаешь, как будто знал обо мне все. Я, например, знаю только, как он выглядит, а он знает все, что только можно узнать. Что я ем, как сплю. Какие стихи учила в детском саду. Я понимаю, он наверняка против наших встреч. У тебя из-за меня неприятности?

Алехо протянул руку, прикасаясь к ее волосам. У него был взгляд человека, который посмотрел в зеркало и вдруг увидел, что уже не молод и не энергичен. За спиной еще кружится маскарад, но его костюм опал к ногам жалкой кучкой и больше не скрывает неприглядной реальности.

Он некоторое время молча гладил Кветку по голове и плечам, как маленькую, потом сказал:

– Не переживай ни о чем. Я знаю, что нужно сделать. Придется показать раз и навсегда, что мой выбор окончательный и больше никогда не изменится, тем более из-за его недовольства. Хватит.

– Какой выбор?

– Жизни. Я собираюсь жить, как решу сам.

– Имеешь право.

– Да… Он столько времени решал за меня. Испортил все – маму, сестер. Выбирал не только школу и перечень изучаемых предметов, но и друзей. Он бы и тебя испортил, но совсем иначе… Помнишь гонки? Я высадил тебя посреди трассы? Это потому что иначе он бы тебя увидел. Даже думать не хочется, что он мог с тобой сделать. Он не привык, что ему перечат. Единственный раз, когда я пошел наперекор, сбежал и уехал путешествовать, закончился тем, что меня вычислили, вернули и подвергли обряду тихандрии. А ведь я единственный его сын. Такая себе оплеуха, от которой оказываешься по уши в навозе. От собственного отца.

– Мне так жаль.

– Не нужно. У меня хорошие воспоминания о том времени.

– О тихандрии? – удивилась Кветка.

– Нет. О том моем путешествии. Я тогда взял рюкзак и уехал очень далеко. Автобусом, автостопом, пешком. И знаешь, что самое поразительное? – негромко говорил он, смотря в потолок и улыбаясь. – Однажды я понял, что люди, которых я встречаю, не видят во мне кварта.

Кветка даже приподнялась и оперлась головой на руку.