Полчаса до весны

Подбородок. Лиза легко водила карандашом по ватману, оставляя еле заметный след, потом уточняла линию, выделяя главные участки более жирным. Подбородок прямой.

Как у неё.

Так, форма лица, щёки. Несколько взглядов на Малию и несколько плавных движений — контур лица другой, более округлый, мягкий. Щеки тоже другие, почти плоские.

И глаза иные, более узкие, посажены не так глубоко, ближе к вискам. Другие.

А вот нос…

Сверяясь с зеркалом и автопортретом, Лиза создавала карандашный портрет Малии, вместе с белой бумагой зачеркивая острым карандашом свои собственные сомнения. Когда примерно через час набросок был готов, Лиза медленно, с усилием отвела руку в сторону и осталась сидеть с опущенными глазами, а перед ней лежали черно-белые изображения двух девушек, чьи общие черты выделялись более темным тоном. И их количество не позволяло обмануться в очевидном.

— Ты всё? — тем временем поинтересовалась Малия.

— Да.

— Я посмотрю?

Лиза не успела ответить, да и не хотела, честно говоря. Тогда магичка подошла к столу и заглянула через ее плечо.

— Что это? — тут же спросила Малия с жутким любопытством.

У Синички не было ни малейшего желания врать, обеляя чужие ошибки, или кого-то покрывать, а тем более заботиться о чужих проблемах, муках совести, удобствах и прочей ерунде.

— Что видишь, — сухо ответила она.

Малия осторожно положила руку на край рисунка с изображением Лизиного лица, а потом вторую — на свое. Наклонилась, несколько раз переведя взгляд с одной картинки на другую.

— Я знала… Я так и знала, — прошептала она.

— Откуда?

Малия улыбнулась совсем необычной для нее, взрослой, слегка снисходительной улыбкой.

— Интуиция квартов, дорогая моя сестра, наша общая интуиция.

Впервые в жизни Лиза не смогла выдержать ее взгляда и первой отвела глаза.

— Плевать мне!

Собрав вещи, она прямо с пачкой бумаги в руках выскочила из комнаты Малии и побежала в сторону лестницы.

Надо дойти до конца. Это надо сделать сейчас. Надо.

Подойдя к двери Косты, Лиза передохнула и забарабанила по лаковой поверхности. Открывать ей не собирались. Она крепко сжала зубы и застучала снова.

Когда Коста соизволил, наконец, отпереться, сразу стало понятно, что в квартире он не один. Рубашка расстегнута, волосы растрепаны, губы… Не тот объект, куда следовало смотреть. Она ведь тоже не святая, верно? Лиза не дала ему и рта раскрыть:

— Ты мне нужен сейчас. Я хочу кое-что проверить.

— Я занят, — с привычным высокомерием заявил кварт.

— Мне плевать!

Лиза пошла напролом — и кварт отступил, уступая дорогу.

На шум из гостиной выглянула девушка Косты, не та, что постоянная, а та, что на подхвате. Увидев минималку, посмевшую вопить в коридоре, она удивлено подняла брови и требовательно уставилась на Косту. Лиза, не обращая на нее внимания, заявила:

— Я жду на кухне. Мне нужен час твоего времени.

А потом пошла на кухню, с таким уверенным видом, будто из всех присутствующих именно она тут полноправная хозяйка.

Лиза не знала, о чем эти двое говорили, приглушенные голоса доносились минут десять, не меньше, а потом хлопнула дверь, следовательно, девица ушла и Лиза от облегчения закрыла на минутку глаза и выровняла дыхание. Она и не подозревала, что настолько нервничала, пока ждала — а вдруг из них двоих придется уйти ей? Тогда все. Тогда только война.

Вошел Коста, остановился на пороге, скрестив руки на груди. По коридорам академии он не расхаживал в распахнутой рубашке, поэтому Лиза уже и не помнила, когда в последний раз видела его полуголым. Стало жарко, так, что все тело жгло, причем не столько от желания, сколько от смеси этого самого желания с леденящим душу знанием, что возможно, ее тянет к собственному брату.

Коста нервно отдернул полы рубашки, будто на кухне вдруг похолодало.

— Чего ты хочешь?

— Сядь и замри. Потом расскажу.

Он быстро улыбнулся.

— Хочешь меня нарисовать?

— Да.

Как только кварт послушно сел и замер, Лиза схватила карандаш, разворачивая принесенное с собой зеркало так, чтобы не мешал свет.

Боже, дай мне сил, беззвучно прошептала она, поднесла карандаш к бумаге и стала сравнивать.

Овал лица. Как у Малии, только более четкий, мужской. Другой.

Губы, совсем другие. Ей почти не пришлось смотреть на кварта, чтобы нарисовать его губы. Она еще хорошо помнила их такими, какими последнее время не видела — улыбающимися.

Ладно, дальше.

Уши… Лоб… Подбородок…

Лиза почти не дышала.

Другие. Другие. Другие.

Глаза. Рука замерла. Глаза похожи на ее собственные, причем и цвет и форма. Что-то внутри мерзко затряслось, всхлипнуло, задрожало.

Лиза с усилием вернула отпрянувший карандаш на место и несколько раз повторила над бумагой форму глаз, а потом припечатала ее на бумагу и обвела толстой линией.

Она смотрела, не веря самой себе.

Другие. Они были совсем другие.

Облегчение согнуло ей спину и Лиза непослушными пальцами отложила карандаш в сторону, опустила голову на руки и стала глубоко дышать.

Совсем другие, даже со скидкой на пол. Совсем.

— И что? — спросил Коста.

Лиза подняла голову и выговорила далеко не с первого раза.

— Ты не мой брат.