Полдень 23 век. Возвращение Тойво

Ведущая: Ну что же, дорогие зрители, давайте поблагодарим Ростислава за этот интересный рассказ. Мы продолжим беседу с ним в нашей следующей передаче.

На экране засветились титры: «Конец первой части». Я выключил К-визор и поднялся, чтобы немного размяться. Калям спрыгнул на пол и неслышно удалился на кухню. Да, помнится, именно этот пассаж особенно меня заинтересовал, когда я смотрел эту передачу шесть лет назад. Красивая теория. Ноокосм, великие уровни сознания… Но оптимизма мне это тогда не прибавило.

Все это относилось к тем, у кого есть «третья импульсная», а что делать нам, изгоям Ноокосма, так сказать, кто по какому-то непостижимому капризу природы, оказался ее лишен? Нам, оставшимся, так сказать, «за бортом эволюции». Помнится, так я тогда подумал. И вдруг я ясно, холодно и отчетливо понял, что если у меня не будет «т-зубца» в ментограмме, то я не смогу больше жить дальше.

Похоже, я разочарую Бернара и Мари. У каждого человека, наверное, есть свой предел, своя «точка невыносимости». Тридцать лет я буквально тащу себя по жизни. Хватит, пожил. Уже девяносто с гаком. Заплыву куда-нибудь подальше на каком-нибудь круизном лайнере в океан, прыжок за борт и дело с концом… Как Мартин Иден в хрестоматийном романе Джека Лондона. Благо, при наличии Нуль-Т до любого океана рукой подать.

При мысли об этом я не испытал ни страха, ни сомнения, даже вроде облегчение какое-то наступило.

«Стоп, стоп, Максим, не торопись», — спохватившись, сказал себе я, оборвав эти мысли. Не забывай, что есть и другая возможность. Ибо как говорили древние: Dum spiro, spero[10]… а значит и… dum spiro, potero[11].

Эту вариацию знаменитого латинского изречения придумал покойный Сикорски (а может и не он). Он мне однажды выложил ее во время очередного сеанса связи, видимо стараясь поддержать во мне боевой дух. Балансируя, как эквилибрист, я тогда ходил, буквально по самому краю бездны, отрабатывая завершающую стадию незабвенной операции «Вирус» в мрачной метрополии Островной Империи на Саракше.

Вспомнив об этом, я, несмотря на то, что минуту назад, самым постыдным образом собирался утопиться, расхохотался.

— И пока я еще, слава богу, spiro, — сказал я себе. — А вот когда я уже не буду spiro, тогда не будет ни spero, ни potero.

Этот неожиданный каламбур, окончательно поднял мне настроение. Нет, мы еще повоюем. Прогрессора так просто не возьмешь, массаракш.

Ну что же, на сегодня, пожалуй, хватит. Есть над чем подумать. Мне вдруг пришла в голову мысль, что можно было бы назвать это интервью «Меморандумом Нехожина» по аналогии с «Меморандумом Бромберга» из моего первого мемуара.

Я подошел к окну. За окном было уже совсем темно. Калям, облизываясь, вернулся из кухни, уселся рядом и снова принялся смотреть вместе со мной в темную бездну, испещренную россыпями огней. Я поглядывал на него и улыбался.

Вот ведь, ну что с него взять: кот и кот, но иногда мне кажется, что он прилагает просто не кошачьи усилия, чтобы меня понять, вырваться, так сказать, за пределы своего кошачьего кругозора. И хорошо нам, вот так вот, вдвоем у окна в этот майский вечер. Я взглянул на небо, усыпанное звездами, на узоры созвездий, на широкую белесую полосу Млечного Пути, и вдруг у меня возникло странное ощущение, что все эти космические бездны, все эти звездные пространства находятся не во вне, а внутри меня, внутри моего сознания, словно мое сознание вмещает в себе всю вселенную. Вдруг откуда-то возникла тихая радость, подержалась несколько секунд и растаяла. Я улыбнулся Вселенной и отправился спать.

Уже в постели, я вспомнил, что в своей книге Нехожин упоминает о судьбе Камилла, подчеркивая еще раз тупиковость подхода «чертовой дюжины» в своей попытке срастить человека «с искусственным интеллектом», хотя предполагает, что, скорее всего эти люди имели «т-зубец» в ментограммах и остро осознавали ограниченность своих возможностей. Цитата из его книги: «Они жаждали перехода на новый «эволюционный уровень», но шли ложным путем и выбрали для этого абсурдные методы».