Полдень: Дело о демонстрации 25 августа 1968 года на Красной площади

Теперь о последнем транспаранте. Обвинение утверждает, что само требование освободить первого секретаря КПЧ содержит в своем подтексте ложное сообщение о лишении его свободы. Но это не совсем так. Во-первых, ни в тексте, ни в подтексте плаката не содержится указаний на то, к какому государству, а может быть, и к отдельным лицам обращено это требование. Для людей, не слушавших зарубежных передач, этот лозунг, очевидно, остался бы просто непонятным. Разгадать смысл подтекста, не прибегая к разъяснениям зарубежного радио, невозможно. Но разве можно строить обвинение на подтексте, к которому добавляются другие привходящие соображения, авторами которых ни один из подсудимых не является и которым само обвинение не доверяет? Такую конструкцию обвинения я считаю юридически неправильной и необоснованной.

С субъективной стороны в действиях Дремлюги применительно к данному транспаранту также отсутствует состав распространения заведомо ложных измышлений.

Обратимся к показаниям Владимира Дремлюги. Он утверждает, что поверил сообщению израильского радио об интернировании Дубчека. Это его субъективное убеждение, по его показаниям, укрепилось еще и тем, что в печати перестало упоминаться имя первого секретаря ЦК КПЧ вплоть до 27 августа, а события, которые составляют фабулу обвинения, произошли 25 августа. Таким образом, добросовестность сложившегося у подсудимого убеждения можно объективно понять и объяснить, а появление соответствующего лозунга никак не свидетельствует об умысле на распространение заведомо ложных сведений.

Против Владимира Дремлюги выдвинуто и второе обвинение – это активное участие в групповых действиях, грубо нарушающих общественный порядок и повлекших нарушение работы транспорта. Первое, что я хотел бы отметить по этой части обвинения, – это то, что формула обвинительного заключения не вполне соответствует закону, то есть ст. 1903 УК РСФСР.

Если в законе в качестве одного из необходимых признаков данного преступления установлены определенные и конкретные последствия, а именно: совершившийся факт нарушения работы транспорта, то в обвинительном заключении применена расплывчатая и не поддающаяся точному определению формулировка о так называемой «ненормальной работе транспорта». Что такое «нормальная» работа и что такое «ненормальная», обвинение не объясняет и объяснить не может. Между тем в деле не имеется достаточных данных, свидетельствующих о том, что в результате действий подсудимых на Красной площади была остановлена хотя бы одна автомашина.

Здесь необходимо дать более развернутый анализ доказательств обвинения, поскольку показания подсудимых и ряда свидетелей по этому вопросу разошлись. Подсудимые, давая свои объяснения, не предприняли ни малейшей попытки отрицать факты, легшие в основу обвинения по ст. 1901 УК. В то же время они категорически отрицают какую-либо свою причастность к действиям, которые могли бы быть расценены как нарушение общественного порядка, повлекшее ненормальную работу транспорта.

Товарищ прокурор, оценивая их показания, видимо, имел повод говорить о незрелости их политических суждений, однако незрелость суждений и связанное с нею личное недоверие обвинения к подсудимым не дает права товарищу прокурору обвинять их в лжесвидетельстве и не освобождает товарища прокурора от обязанности подробно и объективно анализировать показания подсудимых. Кроме показаний подсудимых, в деле мы встречаемся с показаниями двух групп свидетелей. Первая группа, которая обвинением была выделена еще на предварительном следствии, состоит из служащих известной вам воинской части, а также работников милиции. Если товарищ прокурор ставит под сомнение показания подсудимых, то у меня есть основания просить вас одинаково критически отнестись к показаниям свидетелей обвинения. Из материалов дела видна одна особенность в поведении этих свидетелей. В тот момент, когда происходили описанные в обвинительном заключении события, свидетели эти не просто выразили неприязнь к тем лозунгам, которые они увидели, но и сочли своим долгом задержать подсудимых и доставить в милицию, то есть действовать как представители власти. Это обстоятельство достаточно серьезно, потому что если действиями хотя бы одного из них причинен какой-либо вред задержанным, то вполне естественно допустить, что эти свидетели становятся прямо или косвенно заинтересованными в исходе дела. Для устранения противоречий следует обратиться к незаинтересованным, объективным показаниям тех свидетелей, которые не являются ни родственниками, ни знакомыми той или другой стороны.