Полдень сегодняшней ночи

Между тем, внизу, под мостом, было худо. Матерый бесище развалил участок забора и принялся избивать огромной суковатой дубиной второго дружинника. Тот выронил снайперскую винтовку, распростерся на асфальте и уже не подавал признаков жизни. К бесу спешил еще с десяток помощников… И, видимо, те двое на «Беговой» тоже превратились в трупы: уже не слышно было грохота гранатометных залпов, а на экранчике две белые метки застыли неподалеку одна от другой. Красные точки текли мимо них, в подземный переход, там где метро и выход на Хорошевку. Впрочем, не все. Две из них тоже не двигались. Два-два, значит…

Павлу следовало либо очень быстро действовать, либо очень быстро бежать. В противном случае, земное его бытие могло истечь через минуту или две. Он попробовал первое. Выбрал позицию поудобнее, прицелился и разделил беса у забора на две независимые державы, прожившие хоть и совсем недолго, зато абсолютно самостоятельно. Потом принялся перерезать набежавших товарищей покойного. Те, что поглупее, бросились врассыпную и погибли. Те, что поумнее, спрятались за опорой моста. Умных оказалось то ли два, то ли три, издалека не разберешь.

Атака в лоб захлебнулась.

Десятка два бесей выскочили из подземного перехода и понеслись было в сторону Мечникова огромными скачками. Вновь заработало Лезвие… Каким-то чудовищным инстинктом, приобретенным за многие столетия и тысячелетия войны, беси моментально учуяли: добегут до цели немногие, – и вмиг попрятались по щелям, как клопы. Только что были, – и нету их. Два, правда оказались слишком неповоротливыми. Для них война закончилась.

Ссссссссс! Прямо над головой пролетел арбалетный болт. И еще. «Умники» стреляли из-за опоры. Павел припугнул их Лезвием. Тогда зашевелился отряд у подземного перехода. Припугнул и этих. Сссссссссс! Мечников метался на открытом месте, пытаясь найти укрытие. Еще пять минут, максимум десять, потом они начнут обходить его, подловят на какой-нибудь ошибочке и прикончат. Он жив, пока не устал танцевать под стрелами…

Все неожиданно кончилось.

Нападающие быстро ретировались, потеряв в спешке еще одного бойца. На помощь Павлу подъезжали машины Симонова. Тот, кто двигал черные фигуры на этой шахматной доске, не принял боя. Бесячьи метки быстро собрались в несколько кучек у кладбищенской стены (надо полагать, сели в машины) и потекли в сторону Шмитовского проезда, а потом все дальше, дальше, дальше… Дело кончено.

Никто из мечниковских дружинников не выжил. Они все были, как тот, первый, – мертвее мертвого. Из окна дома за путями свисала бесячья туша. В секунды, когда Мечников прямо вышел под выстрел, разбираясь с «Волгой» на мосту, у дружинника-снайпера, наверное, был выбор: подстрелить беса, который впоследствии добрался до него самого и убил, или подстрелить пищальника, выцеливавшего Павла… Кто знает, было ли у снайпера время на второй выстрел. Кажется, нет. Сомнительно, во всяком случае.

В общем, хороший выбор сделал мужчина…

Господин младший витязь никогда не курил. А тут попросил у кого-то из людей Петровича сигарету, бухнулся на траву, поднес огонек… ба! С фильтра прикуривает, как тот парень после боя за Вепревский мост. Болезнь что ли такая, профессиональная? Только тут он до конца осознал, что жив и цел. Сейчас же господина младшего витязя пробрало крупной дрожью.

А она там… как она? Рация… где? Да тем же самым куском ветрового стекла попортило, не работает. Занял чужую, вызвал второй отряд.

Ее голос!

– Машенька! У меня есть замечательная идея. Давай поженимся. А то ведь можем и не успеть. Кстати, ты цела?

– Я люблю тебя.

* * *

…опять глазами наблюдательной птички

…уже третье здание. Дом на Таганской площади с магазином «Нумизмат» на первом этаже превратился в каменный смерч и обрушился грохочущей лавиной. Весь Гончарный проезд до самой набережной лежал в руинах. Там и сям валялись перевернутые машины – как жуки лапками к верху. Между кирпично-арматурными кряжами стояла тонкая зеленоватая мгла…

Любознательная птаха не успела к началу представления. Бой продолжался вот уже час. Впрочем, пока без потерь. Бойков уступил Февде Большой Краснохолмский мост, жалея ни в чем не повинных москвичей. Там что ни выстрел – все по гражданским. С тремя дружинниками он укрепился на Гончарной улице. Щит воеводы исправно оберегал его самого со всеми подчиненными от каменных смерчей, живого огня, железных птиц, едкого тумана и прочих забав полковника. Дружинники тревожили неприятеля пальбой, противник постреливал из развалин.