Полдень синих яблок

- Ладно, иди, я сам займусь этим.

Промозглый дождь моросил, не переставая. Когда-то он любил такую погоду. Она пахла детством. В приморском городе, откуда он родом, особенно хорошо гулялось в порту. Мелкие ниспадающие струи ярко освещались светом гигантских прожекторов, сверху нависали махины кранов, пахло рыбой, дорогим парфюмом заграничных туристов.

Когда-то любил, но не в продрогшей Москве с её набухшими от сырости домами.

Он смотрел, как капельки дождя притягивались одна к другой и, перейдя определённую критическую точку, не справлялись с собственным весом и стекали тоненькими струйками по боковому стеклу рассекающего брызги ночного такси.

- Вы адвокат?

- Что? - не понял Доктор и вопросительно посмотрел в зеркало заднего вида.

На него с любопытством смотрели глаза водителя. Бывшие когда-то красивые, но сейчас с оттёкшими веками и неряшливыми следами косметики, он выглядели неухоженно и устало.

- Адвокат, спрашиваю?

- Да вроде того, - и Доктор снова отвернулся.

- Ну, вот, приехали, - женщина за рулём обернулась и показала пальцем, - вон оно - ваше отделение. Подождать?

- Нет, леди, не стоит.

- Леди! - грубовато улыбнулась водила , приняв от пассажира бумажку, - Скажете тоже!

И прокручивая колёсами, такси умчалось в ночь, обдав Доктора снопом брызг.

За столом душной, прокуренной дежурной громко переговаривались двое милиционеров.

- И что?

- Да ничего! Разворотило нашему комбату пол-головы. Уголовнички постарались!

- Да..., - молоденький сержант, уши которого торчали в стороны прямогольными трапециями, слушал, расскрыв в изумлении рот.

- Уголовников этих потом по зонам раскидали, - продолжал лейтенант, уже успевший понюхать пороху в боевых действиях, - только говорят, после этого стал наш комбат по ночам приходить.

- Как?

- А так, ходит по продолу* с дырой в голове и смотрит, тосклииво так... Я-то сам, Слава Богу, не видел, мужики рассказывали. То ли мстить приходит, может, виновных ищет. Кто знает!

Сержант опасливо огляделся по сторонам и осклабился:

- Нет, я в эти сказки не верю.

- Да я тоже! Эй, гражданин, вы к кому, - увидев мелькнувшую тень, лейтенант машинально схватился за автомат и тут же обмяк. Автомат выпал из рук и глухо стукнулся об пол.

Перед ними стоял, протягивая окровавленную руку, словно прося чего-то человек.

Волосы на его голове спеклись от засохшей крови, залившей правый глаз, а из безобразной раны на расскроенном черепе вытекало студенистое серое вещество.

- Комбат, - в ужасе прошептал лейтенант.

------------------------------------------------------------------------------

*Продол (жарг.) - тюремный коридор.

Глава 24.

Весь мир сузился до размеров клопа, маленькой и злобной сущности, ползущей по деревянному настилу. Тварь деловито направлялась к свежему телу, которое не успело пропитаться запахом стойкого мужского пота, грязных носков и испражнений, словом, всей этой всепроникающей камерной вонью. Букашка прополза ещё немного и тут же была с хрустом погребена под плюхнувшимся на неё толстым задом.

- Что, в первый раз загремел?

Дино безразлично подумал, что и его сейчас можно сравнить с этим клопом, которого можно раздавить в любой момент. Только и отличий-то, что тот родился здесь и чувств никаких не испытывает, кроме инстинкта выживания - напиться бы чьей-нибудь крови. Ему неведомы ни унижения, ни чувство потери, ни жалости.

Тут Дино понял, что обращаются к нему и только подавленно кивнул.

- Не дрейфь, паря! - толстяк поскрёб грудь под, торчащей клочками, немытой бородой. Из-под серой, в маслянистых пятнах мелькнула застиранная тельняшка. - Всё когда-то случается в первый раз.

Дино сидел, тупо уставившись в одну точку на противоположной обшарпанной стене и не шевелился.

- Не, друг, я серьёзно, ко всему нужно относиться философски, - глубоким басом продолжал бородач с внешностью не то бомжа, не то - попа-расстриги. - Наше тело - тюрьма, а это пострашнее будет.Мы, как бабочки, которым снится, что они - бабочки и это всё, - он обвёл глазами мрачную коробку камеры, освещённую туской лампочкой, - лишь иллюзия.

'Легко сказать! - с досадой думал Дино. - Её, эту философию даже за уши не подтянешь, когда у тебя умирает родная душа, ещё одна пропадает, а тебя предательски обвиняют в их убийстве. И ещё кто! Друг детства!'

- Эй, бабочка! - раздался писклявый прокуренный голос, который тут же потонул в шуме смываемой воды. - Ты чего там пургу метёшь?

Из-за перегородки, незамысловато скрывающей отхожее место показался тщедушный мужичонка. От долгих отсидок, чифира и тюремной баланды возраст его стёрся. Редкая растительность покрывала узкий, в шрамах, череп и была того неопределённого цвета, какой бывает у седеющих светловолосых людей или просто от долгой немытости.

Одной рукой он без конца поддёргивал сползающие штаны, другой зажал ноздрю смачно высморкался в сторону параши.