Полдень в пути

Партизан шумадийский сидит на Зверинской,
В Ленинграде, и песни поет,
Как их пели под Брянском и пели под
                                                                   Минском,—
Там, где был партизанский народ.

А Шумадии чащи лесные — краса их —

Эти песни любили до слез,
И качаются сербские буки, касаясь
Светлопесенных русских берез.

Здесь лесов шумадийских гвардейское право

О себе говорить, потому
Что Нева здесь сливается с синей Моравой,
Чтобы течь по пути одному.

Мы такую хлебали смертельную вьюгу,

Добывая победу свою,
Мы, как братья, стояли на страже друг друга.
Помогая друг другу в бою.

Потому что фашист, сербской пулей пробитый,

Над Невой не вставал из могил,
Потому что фашист, над Невою убитый,
Шумадийским лесам не грозил.

Мы об этом поем в Ленинграде полночном.

Миру ясно, о чем мы поем,
Долго жили мы только приветом заочным,
А сегодня — сошлись за столом!

ПОЛДЕНЬ В ПУТИ

После бури, после мрака,
Где ревел простор земной,
Мы в селенье Филипп-Яков
Повстречались с тишиной.

Здесь и рощи полусонны,

И дома по сторонам.
Вот кувшин воды студеной
Девушка выносит нам.

Мне почудилось, что долго,

Долго, долго будет так:
Камень белый, полдень колкий,
Лист пожухлый на кустах.

И над плавными волнами

Будет небо голубеть,
Чуть тревожными глазами
Будет девушка смотреть.

Прядь откидывая резко,

Будет бусы колыхать,
Так же будет занавеска
В белом домике играть.

Жажду я хочу иную

Утолить — ее одну,—
Пить, как воду ледяную,
Эту мира тишину.

Пить глотками, пить большими,

Не напьешься ею, брат,—
Так губами меловыми
Час затишья пьет солдат.

Пьет между двумя боями

Тишину, как синий сон,
Пересохшими губами,
Всем на свете увлечен:

Теплой рощей полусонной,

Легким небом без конца,
Этой девушкой, влюбленной
В неизвестного бойца!

II

УМИРАЮЩИЙ БАМБУК

Бамбук умирает,—
      Приходит черед и бамбуку.
И он зацветает
      Раз в жизни — на скорую руку

И желтых цветов этих

      Переплетенья —
Ничем не согреть их,
      Подернутых тенью.

А розы — как пламя,

      Ликуют самшиты,
И тунга цветы как шелками
      Расшиты.

Бамбук засыпает

      И видит в неведомом сне,
Как лес проступает
      В тяжелых снегов белизне.

Зарницы дрожат

      На высоком чужом берегу,
Две палки бамбука лежат
      На снегу.

Они умирают,

      Припав к белоснежной земле,
Они зацветают,
      Но цвет их заката алей.

Здесь лыжник покинул

      Ему предназначенный путь.
Он руки раскинул,
      Как будто прилег отдохнуть.

Недвижно лежит,

      И слышится смутно ему,
Как Черное море
      Шумит через белую тьму.

КАДА