Полдень, XXI век, 2003 № 05-06

«Мы разрежем туловище вдоль, — разглагольствовал он, кидая в рот размоченные в кружке с кофе сухари, — обе половинки заспиртуем в огромных банках, левую я повезу в Париж, а вы правую — в Петербург. Но некоторую малую часть мы, конечно же, съедим?»

Мы взяли около десяти метров прочной веревки, зарядили револьверы и отправились на поиски отдельно бродящей особи.

Сначала решено было, лукаво не мудрствуя, пойти на болото, но, побродив вдоль подножия холма, мы решили найти для охоты другое место. Свиней на болоте копалось слишком много, чтобы не привлечь их звуком выстрела, тем более что за несколько дней твари так вытоптали окрестный лес и кустарник, что, даже двигаясь бесшумно, долго оставаться вне поля их зрения было невозможно. Тогда мы обогнули гору с юга и двинулись вдоль берега. Несколько раз из лесу раздавалось хрюканье и хруст сучьев, но шум явно принадлежал нескольким свиньям сразу. Пройдя по пляжу пару миль, мы пришли, однако, к выводу, что лучше все же будет углубиться в лес.

В том месте, где мы изменили направление поисков (по первоначальному разбиению, четвертый квадрат), лес не слишком густ, и по нему, хоть и медленно, но можно передвигаться.

Покружив между деревьями не более часа, мы услышали над головой хлопанье крыльев и затаились. Животное (одно, без сотоварищей) приземлилось, шумно рассекая листья и тотчас же, сложив крылья, уткнулось носом в землю. Мы выхватили револьверы и, медленно раздвигая заросли, пошли на звук.

Мне показалось, что шли мы очень долго, поэтому, когда вдруг из-за дерева показалась задняя часть туловища свиньи, я невольно вздрогнул. Марсель поманил меня, указывая, что нам обоим нужно подойти к животному спереди, я осторожно сделал шаг вбок, и тут увидал нашу жертву в полном, так сказать, объеме. За те дни, что мы бродили вокруг болота, выслеживали, затаясь, одну свинью за другой, фотографировали, старались не оставить без внимания и запомнить самые незначительные подробности их поведения, я настолько свыкся с их обликом, что, пожалуй, даже начал забывать о существовании обыкновенных, четвероногих свиней без крыльев. Теперь мне уже кажется, что за выискиванием деталей, за стремлением ухватить в наших подопечных что-то, чего мы не заметили вчера, позавчера, etc., мы утеряли — нет, не утеряли, я неверно выбрал слово, а просто пропустили некую черту, вне которой нет самого этого явления — крылатая свинья. Мне вообще теперь трудно выбирать слова, и, когда я буду перечитывать нынешние записи, наверное, сам удивлюсь их сбивчивости, но, как бы там ни было, и это непременно надо отметить, даже в момент, когда, в то утро после дождя, передо мной открылась пустошь, усеянная копошащимися в грязи удивительными тварями, я не был столь сильно поражен, как сегодня, в последние мгновения перед выстрелами. Я вдруг как бы увидел существо, к которому мы так долго стремились, целиком, все сразу, и меня охватило уже не любопытство, не удивление, не желание протереть глаза, не чувство, что все происходит во сне, а благоговейный ужас вкупе с невыносимым омерзением. Отдельные абсурдные особенности строения тела этой твари — две торчащие, будто у курицы, но увенчанные копытами, ноги, несуразные перепончатые крылья и обыкновенная свиная голова со сморщенным влажным пятачком — отошли на второй план, а выплеснулось наружу вдруг нечто, сводимое к простейшему — этого не может быть, это не существует, иначе все остальное бессмысленно.

Когда нам уже не было нужды скрываться и под нашими ногами затрещали ветки, существо вынуло пятачок из ямы и тускло обратило на нас пару равнодушных, узеньких глазок, я выстрелил ему прямо в голову. Секунду спустя прозвучал выстрел моего спутника. Обе пули попали точно в цель, и, думаю, смерть наступила мгновенно.

Мы подскочили к туловищу, Марсель вытащил веревку, и мы начали увязывать жертву. Одним концом веревки мы накрепко охватили ноги, другим обвязали тушу, стараясь не слишком повредить крылья, и, сделав удобные захваты для рук, попробовали ее поднять. Свинья весила около 4–5 пудов (к счастью, нам попался не самый крупный экземпляр), и мы вдвоем, хоть и с передышками, но без затруднений дотащили ношу до пляжа.

По берегу идти было еще легче. Через час с небольшим, сделав несколько остановок (как ни странно, не натолкнувшись ни на одного из бродящих по острову и летающих над ним сотоварищей нашей жертвы), мы были вместе с крылатой кабаньей тушей дома. Как-то само собой получилось, что о сохранении заспиртованных органов для Парижской (как, впрочем, и для Российской) академии мы оба забыли напрочь, а голод между тем и у меня, и у Марселя разыгрался не на шутку, тем более утром, перед походом, мы были так возбуждены, что лишь перекусили на скорую руку. Коротко говоря, убитая свинья была обречена не на что иное, как на съедение.