Полдень, XXI век, 2010 № 02

Джуда шваркнуло по глазам мокрой плёткой волны. Макинтош протекал у шеи, подлая влага сочилась внутрь — в теплоту буршлата, в красную шерсть фуфайки, к голому зябкому телу. Штурвал скрипел, стакселя хлопали, палуба словно плыла под ногами. Жёлтый фонарь на носу «Дамиетты» перестал притягивать взор, чёрное крошево брызг наконец разделилось на небо и море. Завтра шхуна придёт в Бристоль, два дня на разгрузку — много бочек вина и масла, мешки с инжиром, бочонки с перцем и ароматной гвоздикой, — и гуляй себе вволю, матрос! Красавица «Дамиетта» казалась Джуду чересчур чистенькой, слишком благочестивой. О капитане болтали, будто он ходил на Армаду под началом самого Дрейка и так же, как мрачный Фрэнсис, умел завязывать ветер морским узлом. Но грог матросам выдавали только по воскресеньям, а за каждое богохульство полагалось по лишней вахте. Не о такой жизни мечтал Джуд Хамдрам, впервые поднимаясь на палубу… Говорят, что в Бристоле вербовщики собирают отчаянных молодцов для каперов — кувыркаться в зелёных волнах южного океана, щипать за бока жирных испанцев и разряженных, словно девки, французов, вволю палить, пить ром каждый день и получать за труд полновесное золото…

Наконец море стихло, и небо стихло. Белый серпик луны зацепился за рею. Джуд вздохнул — через несколько долгих минут рында ударит в седьмой раз, и Билли Боу, добрый старина Билли, высунет сонную морду из кубрика, чтобы сменить приятеля. Можно будет сжевать припасённый с обеда сухарь, скинуть мокрый буршлат, разуться… Ресницы матроса слипались словно сами собой, голова опустилась и Джуд ткнулся носом в колючий канат…

— Очнись, щенок! — прохрипел над ухом знакомый голос. — Гляди! Когда ещё такое увидишь.

Джуд вздрогнул — капитан испугал его. В глазах мутилось после секундного сна, туманное молоко шевелилось и двигалось… Это же птицы! Сотни белых, безмолвных, словно призраки, альбатросов закружили над мачтами, то по спирали взмывая вверх, то паря на распластанных крыльях, то падая вниз к самой палубе. Медленные движения, быстрые взгляды, хлопанье мощных крыльев — словно господь послал ангелов провожать «Дамиетту» до порта.

— Птичий вторник. Альбатросы — это мертвые моряки — те, кто умер без покаяния и похоронен в море. Раз в году незадолго перед рассветом они ищут знакомые корабли — чтобы мы вспоминали о мёртвых и молились, чаще молились за их грешные души, — угол рта у сурового капитана Мюррея искривился на миг.

— Да, сэр, — отчеканил Джуд. Ему стало чертовски стыдно — чуть не уснул. А этот святоша сделал вид, будто всё о'кей. И на чаек дурацких пялится.

…Величественный, плавный птичий танец и вправду походил на молитву, лучи рассвета касались широких крыльев. Кэп задрал к небу лобастую голову и шевелил губами, повторяя слова заупокойной службы. Его крупные кулаки были сжаты так, что побелели суставы. За спиной задышали — старина Билли тоже вылез на палубу, и одноглазый Йорк с ним, и Поллок, и Вижу. Кок Маржолен тяжело опустился на колени, по круглому лицу добряка потекли настоящие слёзы. Чёртовы альбатросы словно зачаровали команду… и его тоже. Джуд отпустил штурвал: на глаза ему вдруг попался прислонённый к мачте мушкет. Солнце вспыхнуло, словно сорвали занавес. Никто не успел перехватить матроса.

— Не стреляй!!! — крикнул Мюррей, но было поздно. Грохнул выстрел, и на палубу шлёпнулась мёртвая птица.

Альбатросы ринулись на корабль. Сотни крыльев хлопали над головами опешивших моряков, касались волос и одежды. Птицы лавировали между снастями, раскрывали грозные клювы, пикировали на головы, словно целились выклевать людям глаза. Команда замерла в ожидании неизбежной и страшной схватки. Кэп Мюррей скинул расшитый мундир, рванул рубашку и шагнул вперёд, раскрывая руки, как крылья. Огромная птица упала к нему на грудь, капитан пошатнулся, но устоял. Объятие длилось одно нескончаемое мгновение, альбатрос сорвался в небо, за ним помчались все остальные.

…Команда медленно приходила в себя. Джуд вжал голову в плечи — глупая шутка, кажется, обещала обернуться серьёзными неприятностями. На лицах матросов читались ярость и гнев, Билли коротко выругался. Йорк помог капитану набросить на плечи мундир — кэп прибавил лет десять за эти минуты. Кто-то из вахтенных сунул фляжку, Мюррей отхлебнул, закашлялся, бледные щёки порозовели. Мёртвая птица лежала на палубе, словно кусок полотна. Капитан взглянул на труп, на Джуда, снова на труп… и рявкнул:

— Верёвку!

Повесить? За альбатроса? Джуд взвыл:

— Сэр, за что?! Это же птица, обычная птица!

Сочувствия он не встретил — капитан и команда смотрели на преступника одинаково нехорошо. Ушлый юнга приволок моток пеньковой верёвки и стал неторопливо её разматывать. С реи капнуло натёкшей водой, Джуд моргнул и представил — вот сейчас он умрёт, станет тушей, как этот в бога-душу-мать трахнутый комок перьев. Капитан взял верёвку, прикинул её на руке — и одним гладким узлом перехватил за лапы дохлого альбатроса, а другим завязал петлю.