Полдень, XXI век, 2010 № 03

Когда они вошли в квартиру, Хьюго поставил рюкзак у двери, медленно прошел в комнату и опустился в кресло, не глядя, как Мария спешит к столу, достает из ящика пластиковую папку…

— Ты знал? — растерянно сказала Мария. — Ты предполагал? Ты думаешь, что и второй экземпляр…

В папке лежала толстая стопка белой бумаги.

— Да, — кивнул Хьюго. — Можно, конечно, проверить, но это так.

Белая бумага лежала и во второй папке.

Хьюго сел перед ноутбуком и, нервничая, нажал нужные клавиши. Он знал, чего ждать, но надеялся… Всегда остается надежда. Надежда умирает последней.

Папка, в которую он записал отсканированные файлы книжных страниц, была пуста.

— Можно спросить, — пробормотал Хьюго. — Я посылал запросы и прикладывал файл со сканом страницы. Возможно…

Он знал, что это не так.

— Почему? — спросила Мария.

Она понимала, что Хьюго не мог знать ответа, — вопрос спросился сам собой.

— Потому, — сказал Хьюго, — что не могло быть иначе. Ответ показался Марии исчерпывающим.

— Книга, — поняла она, — в твоей голове. Вся. Как Тора — в голове Моисея, спустившегося с Синая к своему народу.

Хьюго покачал головой.

— Да, — сказал он. — И нет.

Почему-то Марии была понятна и эта фраза, отрицавшая сама себя.

Хьюго принес рюкзак и, достав черные листы, положил их на белые. Ночь легла на день.

— Мне должны позвонить, — сказал Хьюго. — Еще вчера должны были.

— Кто? — удивилась Мария. — Думаешь, позвонит Говард?

Покопавшись в рюкзачке, Хьюго нашел мобильный телефон.

— Вот голова… Я же выключил его, когда мы вошли в здание ФБР. Представляешь? А я еще удивляюсь, почему нет звонка.

Он включил аппарат, и звонок раздался почти сразу.

— Мистер Мюллер, наконец-то! — хриплый баритон был Хьюго не знаком, но он не ошибся, ответив:

— Прошу прощения, профессор Аллен.

Хьюго включил внешний динамик, чтобы Мария тоже смогла слышать.

— Книга у вас?

— Д-да, — протянул Хьюго, — но…

— Приезжайте, — не пригласил, а приказал профессор и даже не сказал — куда, полагая, что Хьюго сам это знает.

— Я… не один.

— Не имеет значения, — голос был нетерпелив. — Главное — привезите книгу.

— Кто это? — спросила Мария, когда Хьюго нажал кнопку отключения связи. — И почему он говорит, будто…

— Будто имеет право приказывать? Это профессор Генри Аллен, муж нашей директрисы, председатель попечительского совета библиотеки. Он ректор нашего университета, ты должна его знать, он подписывал твое назначение, а профессор имеет привычку лично беседовать с каждым, кого принимает на работу.

— Вспомнила, — кивнула Мария. — Наша, как ты говоришь, беседа продолжалась пятнадцать секунд. Я вошла, он встал из-за стола, высокий, стройный, с усами а-ля Пуаро и трубкой в зубах а-ля Черчилль. «Мисс Барбьери, — сказал он, — рад поздравить, вам у нас понравится, уверен». Кивком дал понять, что аудиенция окончена, я повернулась и вышла.

— В этом весь ректор, — улыбнулся Хьюго. — Резкий, но, говорят, хороший ученый. Я видел его раз пять или шесть. Первый — при таких же обстоятельствах, как ты. А потом несколько раз на заседаниях попечительского совета.

— Он хочет тебя видеть? Зачем?

— Нас, — поправил Хьюго. — Пойдем, ждать ректор не любит. Честно говоря, не понимаю, почему я сразу к нему не обратился. Нет, понимаю, конечно: мне и в голову не пришло, потому что я знал — больше пятнадцати секунд профессор слушать не станет.

В доме на Четвертой Южной улице свет горел только на втором этаже. Хьюго позвонил, и на пороге возник высокий силуэт — осанистая фигура на фоне ярко освещенной прихожей.

Ректор сначала пожал руку Марии, сказал, что она прекрасно выглядит, ей очень идет синее платье, и он надеется, что ее работа по исследованию структуры верований индейцев племени сиу проходит успешно. Повернувшись затем к Хьюго, Аллен сказал жестко:

— Вы должны были сразу обратиться ко мне, а не искать правды в Вашингтоне. Вы действовали, как гуманитарий, в то время, как проблема чисто физическая.

— Я библиотекарь, а не физик, — пробормотал Хьюго, чувствуя, насколько неубедительно звучат его слова.

— Вот именно, — отрезал ректор и, повернувшись к гостям спиной, направился к лестнице. Хьюго и Мария последовали за хозяином, ни разу не обернувшимся, пока они не поднялись на второй этаж, прошли по коридору мимо висевших на стенах картин то ли с репродукциями, то ли с оригинальными работами европейских художников, скорее всего, восемнадцатого века. Мария пробормотала, когда они проходили мимо большой — метр на полтора — картины:

— Господи, Питоккетто, «Портрет монахини».

Показалось Хьюго или на самом деле в одной из комнат, где горел торшер, выхватывая из темноты светлый круг, сидела в кресле и проводила их взглядом миссис Аллен, ничего, однако, не сказавшая и не вышедшая, чтобы присоединиться к гостям.