Полдень, XXI век, 2011 № 03

Владимир «Василид 2» Васильев О Человеке Вечном (письмо с восточного базара)

«Подходи, народ!

Свой огород!..

Половина – правда,

Половина – врёт…»

Базарная прибаутка

«Человек, обращаясь к этому

мифу, обращается к себе».

А. Наумкин. «Калагия»

Помнится, еще в 1990 году, взявшись за книгу по истории утопий, я был удивлен личным открытием (полагаю, специалистам это давно ясно), что практически все мировые религии являются, во-первых, авторскими, а во-вторых, литературными. Хотя для некоторых из них за давностью тысячелетий имя автора назвать затруднительно. Однако литературность всегда очевидна. «Книга мертвых», «Поучения Птахотепа», «Веды» и проистекающие из них «Махабхарата», «Бхагават-Гита», «Рамаяна»… В «Бхагават-Гите», правда, упоминается автор ее философской модели мироздания даже по имени – первое солнечное существо, но эту информацию современный человек способен воспринять чисто литературно. Более того – фантастически литературно. Официальный же «человеческий» автор – Вьяса-Кришна, предполагаемый автор «Махабхараты», художественно переработавший «Веды». Кстати, использование принцем Арджуной предположительно инфразвукового оружия против войска, вооруженного луками и прочим холодным оружием, вполне в духе современного боевого фэнтези. Получается, что лабухи, разрушившие стены Иерихона, использовали опыт старших коллег.

С более поздними религиями картина ясней.

Как писал Геродот: «Гесиод и Гомер… первые установили для эллинов родословную богов, дали имена и прозвища, разделили между ними повести и круг деятельности и описали их образы» – «Теогония», «Илиада», «Одиссея».

Или Заратустра, в историческом плане приблизительно их современник, автор «религии света, или непосредственного добра», по определению Гегеля, первым обозначивший идею дуализма добра и зла в бессмертных литературных образах Ахура-Мазда и Анхра-Манью и призвавший людей активно участвовать в борьбе богов – «Зенда Авеста».

Моисей и пророки, Сиддхартха Гаутама Будда – известны и авторы, и их произведения.

К чему это я? А к роли Литературы, и в частности Фантастической Литературы, в жизни и судьбах человечества.

Да, все эти произведения имеют фольклорные мифологические корни. Но без таких корней литература нежизнеспособна. Но она же и мифотворна! Она дарует устному, расплывающемуся в народной памяти мифу вечную жизнь. И реальную жизненную силу, способную «овладеть массами».

Священными писаниями они стали именно благодаря этой жизненной силе искусства. Пусть богом вдохновленные или божьим духом проникнутые – ничего против не имею, ибо для меня «Я помню чудное мгновенье», «С любимыми не расставайтесь», «Жди меня, и я вернусь» – тоже божьим духом освященные тексты. Боговдохновленность произведения определяется не церковным собором, уже много веков не способным общего языка найти, а трепетом духовным, от этого произведения возникающим.

И для этого совсем не требуется быть «священным текстом» по жанру, достаточно быть таковым по духу, по жизненной силе.

Слышу, слышу нарастающий праведно-возмущенный, а также негодующий гул блюстителей чистоты жанра со сторон всех жанров:

– и из горних высей защитников неприкасаемости Священных Писаний. Впрочем, Гесиода с Гомером они мне на откуп, пожалуй, могут подкинуть, даже Заратустру, но больше – ни-ни. Хотя Лао-цзы им тоже ни к селу, ни к городу. Да и как не признать «Дао дэ цзин» величайшим произведением литературы?!;

– и из междусобойчика «боллитры», балансирующей на расползающихся льдинах сюра и натурализма и тибрящей у фантастики все, что под руку попадется;

– и из «фантастического гетто», вроде бы когда-то договорившегося религиозную и мифологическую литературу к фантастике не причислять. Но я под этим договором не подписывался и даже не читал оного.

Я открытой душой вижу во всей этой литературе литературу фантастическую. И не вижу серьезных оснований считать ее принадлежащей к иным жанрам. К поджанрам фантастики – пожалуйста, тут возражений нет. Тем более что хорошая фантастическая литература всегда мифологична, а в лучших образцах мифом и является. Соответствующим своему времени. Ибо человек живет не в реальном мире, а в мифическом, сформированном всей ноосферой человечества. Миф – общественно значимая (обществом используемая) личностная (личностью принятая) картина мира. Мироздания в целом. «Научное мировоззрение» тоже является составляющей мифической картины мира. И не последняя заслуга в этом у «научной фантастики». Как проницательно отмечал великий теоретик мифа А.Ф. Лосев, миф вовсе не нуждается в научном обосновании, его задача – снабдить человека пригодной для жизни моделью мира. Как гласит одна из многочисленных формул мифа Лосева: «миф – это жизнь». Разумеется, подобные формулы требуют если и не томов, то многих страниц расшифровки.