Полдень, XXI век, 2011 № 05

– А теперь – только факты, – продолжал янки. – Шахиды-смертники захватили четыре пассажирских самолёта в разных аэропортах страны. Первый врезался в Северную башню Всемирного торгового центра в Нью-Йорке. Удар пришёлся между девяносто третьим и девяносто девятым этажами. Столб пламени был таким мощным, что, когда огонь устремился вниз по шахтам лифта, сгорели люди даже в фойе здания. Примерно тысяча людей оказалась в ловушке на сотых этажах. Человек двести из числа попавших в западню спрыгнули вниз, предпочитая такую смерть гибели от огня. Некоторые пытались выбраться на крышу башни, в надежде на эвакуацию вертолётами, но двери на крышу были задраены, а дым и жар пожаров не дали спасателям подлететь. Башня обрушилась.

Энн поёжилась. От волнения она даже забыла спросить, что такое вертолёты. Да и какое это имело значение?..

– Спустя пятнадцать минут второй самолёт протаранил Южную башню. Трагедия повторилась. Третий самолёт врезался в Пентагон. Это пятиугольное здание около Вашингтона, где сидит военное ведомство, – пояснил пришелец. – Четвёртый лайнер пассажиры пытались отбить, и он рухнул в пенсильванском лесу возле Питтсбурга. Ни один из тех, кто был на борту захваченных самолётов, не выжил, хотя кто-то из них успел позвонить домой. Нынешние телефоны работают без проводов и свободно входят в карман, – вздохнул джинн. – И все думают – вот, раз я окружён комфортом, значит, я в безопасности. Ни черта подобного. Всего погибло три тысячи человек. Восемнадцать смельчаков ухитрились покинуть зону попадания в Южной башне и спастись, и то потому, что удар пришёлся по касательной.

Земляк достал из кармана фляжку и отхлебнул, затем, спохватившись, протянул огненную воду Энн. Женщина, обжигаясь, выпила проклятое Аллахом зелье, но опьянение не пришло, только сердце заныло, да кровь застучала в висках.

– Что будет дальше, не знаю, – вздохнул пришелец. – Исламские фанатики верят в загробную жизнь. И наши слабости они разгадали. Используют в качестве живого щита детей и женщин – и чужих, и своих. Своих ещё и вооружить могут. И хитрят. Они ведь по складу характера не только воины, но и торговцы. Те ещё бестии. Утверждают, что наши спецслужбы сами устроили этот ужас. Пожертвовали невинными людьми, чтобы развязать большую войну. Представляешь?

Энн подавленно молчала. Услышанное придавило её, как плита хозяйского надгробия египетскую рабыню.

– А ведь любую беду легче предотвратить, чем расхлёбывать, – продолжал искуситель. – Перестань делиться секретами! Уезжай! Как только ты вернёшься на родину, мы тебя найдём и за деньгами не постоим. Ну, сколько ты за это хочешь?..

Энн прикрыла глаза и увидела беременную Галию… Пожилого, стремительно слепнущего Фарада… Полубезумную Айтан, с которой только Энн и могла договориться… Десятилетнего Мурада, кое-как приходящего в себя после укуса рогатой гадюки…

– Я подумаю, – нейтрально ответила Энн.

– Хорошо. Я снова приду к тебе, и поговорим, – кивнул джинн. Изображение его вместе с чемоданчиком зазмеилось, как воздух над костром, и растворилось. На камне осталась лежать кожаная жилетка. Надо же, могучий дэв жилетку забыл.

Это была последняя мысль Энн перед обмороком. Всё поплыло перед глазами, и кто-то разрезал киноленту её сознания.

Очнулась Энн в середине дня. Солнце калило немилосердно. Кожаная жилетка, по-прежнему валявшаяся на камне, обжигала. Энн попыталась встать, но тут же бессильно опустилась на землю. Солнце выпило силы, пока женщина лежала без памяти. Перед глазами плясали зелёные и лиловые пятна. Энн развязала бурдюк и, то и дело прикладываясь к нему, двинулась – где пешком, а где и ползком – к выходу из лабиринта. То ли от перегрева, то ли от неопытности Энн плохо понимала, что влагу надо беречь. На полдороге Энн подкрепилась сухарями и финиками, от чего жажда вспыхнула с новой силой.

Выбраться на открытое место удалось, но там, казалось, стало ещё жарче. Путь по широкой, голой, усеянной песком равнине был крайне труден. В какой-то момент Энн почудилось, что на горизонте показалась цепочка верблюдов. Она даже как будто услышала позвякивание колокольчиков, но всё – изображение и звук – растворилось в раскалённом, дрожащем от зноя воздухе. Недаром арабы издавна населяли пустыню множеством духов, сбивающих с дороги и сводящих с ума одиноких путников…