Полдень, XXI век, 2012 № 01

– Зачем вы так. Фраер – некорректное определение персоны, и, надеюсь, всё же не про меня.

– И я о другом. Фляер – лошадь для забега на короткие дистанции. Рывок – финиш, то бишь, результат.

– Нет, я пытаюсь делать всё основательно.

– Успокойтесь, мой одесский друг: рассчитывать на мгновенную удачу вполне разумно. Но сразу у нас может не получиться. Есть такое выражение: промысел Божий. Отец Гервасий, монах из Свято-Елено-Константиновского монастыря, меня поправил; он выразился: «Промысло Божье». Разница велика и – не велика. Я о том, что ко всему прочему, реальная затея с мотыльком в определяющей степени зависит от температуры, влажности воздуха ночью. Эти два фактора влияют на способность летать. Я уже давно подозреваю, что объект большую часть жизни пребывает в почти летаргическом оцепенении.

– Имеется предложение, – сказал я.

Сандуляк посмотрел мне в глаза:

– И у меня тоже. Давайте совершим променад на крепостную натуру.

Наше общение сдвинулось с липкой точки гостеприимства.

* * *

В половине шестого вечера того же дня мы встретились ещё раз. Теперь возле крепости. Сандуляк хотел, чтобы мы поднялись на восточную стену.

– Оттуда замечательно видно пойму.

– И замок людоеда?

– Вот как меня самого. Огромный такой замок – из камыша…

Крепостная стена, на верхней площадке которой мы остановились, могла внушить опасение даже парашютисту. Далеко внизу плескал мелкие волны лиман. Горизонт отодвинулся на двадцать – двадцать пять километров. Ошеломительная панорама, хотелось парить.

Сандуляк сказал:

– Нам придётся ночью пройти по самому верху стены. Приятного мало. Но к башне, к месту засады, иначе не подойти.

Кстати, расстояние между башнями соответствует дистанции точного попадания стрелой из лука.

Я смотрел под ноги: если идти неторопливо, то, можно сказать, совершенно смертельно мы не рисковали.

Ещё во время первой встречи стало заметно, что Игоря Петровича угнетает некий невысказанный вопрос. Не то, чтобы я как-то уж замечательно знаю людскую натуру, но вопрос этот должен был обязательно прозвучать.

– Знаете, Игорь Петрович, – сказал я, – меня нисколько не мучают угрызения совести. Со стороны смотришь: два образованных человека ловят реликтовое существо… Вроде бы разумно оставить его в покое?..

Сандуляк понял меня прекрасно:

– Для начала поверим репортеру «Одесской хроники». Он уверен: нападение на семью Санеевых произвела бабочка сатурния, другое её название: «ночной глаз». Моё личное мнение: это был исполинский мотылёк; какого вида – узнаем после вашей творческой возни в библиотеке.

– Мой вопрос несколько о другом.

– Я понял, понял вопрос, мой гость из Одессы. Итак, сатурния?

– Хорошо, пусть будет сатурния.

– Но у сатурнии единственная роль на белом свете – найти свою вторую половину и произвести кладку яиц. Она не испытывает потребности в пище, у неё даже отсутствует хоботок! Это существо, которое, можно сказать, пребывает в раю.

– И, которое, поднявшись в воздух, спаривается только в первый час по полуночи.

– Как и множество иных ночных. Что я попытаюсь использовать. Но и любая другая – любая! – тоже зимовать не станет. Наша совесть будет чиста! А сколько, вы полагаете, времени бабочка… мотылёк проведет на пойме?..

– Месяц, полтора – не более того. Смотрите: жук-олень живет месяц, максимум – два, а его личинка грызет дубовый пень длинных пять лет. Таким образом, если мы зададимся задачей, рискуя пропасть на болоте, искать гусеницу или куколку мотылька, у нас будут изрядные шансы. А получить мотылька из куколки – проблема, решаемая легко. В Одессе хватает людей, которые покупают коконы тропических бабочек и сравнительно просто выводят взрослых особей на продажу.

Сандуляк не согласился:

– Найти куколку будет трудно. Куколка может находиться только в укромном месте. И куколка – это осень Что делается осенью на пойме – не вам рассказывать. Начнём чавкать по болоту в поисках гусеницы – тоже неизвестно, с каким результатом. Рыбак сказал про пойму. Там она. Но это сегодня.

– А завтра гусеница может быть на озере Белом, в камышах на Турунчаке…

– Конечно. Перспективней всего взрослая особь! Я ставил на мотылька сетку-путанку – «сороковка», если знаете, на морскую глось, но у меня не получилось. Мотылёк сканирует темноту ультразвуком. Реликтовое качество, оно осталось от мезозойской эры, когда на его далеких предков охотились метровые пауки.

Я сказал, что гарантирую другой эффективный способ охоты.

– И промашки не будет!

Сандуляк повторил:

– Гарантирую… Смело! Напомните, что вы сказали про рыбака, когда я спросил, как именно он рассказывал о гусенице мотылька.

– «…решительно, так, словно падал с пятого этажа».

– А вы мне подходите. Мы с вами способны разговаривать на лингва-франко.

– Пардонтиль, уточните, что имели в виду.

– В смысле: мы оба годимся для этого необычного дела. Я как раз задумал некий удачный ход.

Договаривались на неделю, но резина ожидания растянулась на две, прихватив ещё и понедельник. Весь этот день я размышлял о неудачном стечении обстоятельств.