Полдень, XXI век, 2013 № 01

…Мойша раздавил башмаком то, что осталось от фюрерского черепа, вмял прах в землю и глубоко затянулся трещащей сигарой. Ладони у него были сплошь в мозолях: хоронил американцев. Хоть почва в ложбинке и была песчаной, но для рук, отвыкших от крестьянской работы, рытьё братской могилы стало тяжёлым испытанием.

— Бросал бы ты всё-таки курить, — сказал я. — Бесовская привычка.

— Может быть, после войны. Что ты там вырезаешь?

— Закончу, увидишь.

Когда я отошёл от берёзы, по стволу сверху вниз тянулась надпись: «Здесь погребена собака»[2].

Подмосковье, 21 ноября 1944 года.

В этот раз Абакумов пришёл один, без солдатиков.

— Вчера утром Гитлер покинул «Вольфшанце», — сказал он. — Говорят, очень плох, почти потерял голос, подавлен. Но всё-таки жив и продолжает командовать. Десять дней назад лично отдал приказ атаковать союзников в Арденнах.

— Не он. Не настоящий. — Меня колотило после недавнего укола, язык онемел, поэтому я старался говорить коротко. — Двойник. Или артист.

— Теперь это не имеет значения. Наша операция провалилась. Гипноз, магия, сжигание колдунов на кострах окончательно дискредитировали себя. Только броня, снаряды, самолёты. Да ещё русский Ваня со вшами, матом и трёхлинейкой. — Абакумов хлопнул ладонями по столу. — Ты нам больше не нужен, Григорий Ефимович. Ни в каком качестве. Приказом от двадцатого ноября ты лишен инъекций. Сегодняшние уколы — мой личный подарок.

Против воли вырвалось бабское:

— Я же сгнию.

— Ну-ну, отставить нытьё. Не такие мы и звери. Бочка с мёдом уже готова. Мёд алтайский.

— Не пойду в бочку, хоть казните. — Я изо всех сил сжал кулак. Стальная трубка шприца смялась как бумажка.

— Что же, — спокойно сказал Абакумов, — мы ждали такой реакции. Поэтому приготовили альтернативное предложение. Вода Ледовитого океана. Холодная и солёная. Товарищам из экспедиции «Северный полюс» будет поставлена задача не только наблюдать за дрейфом полярных льдов и тем, как любятся белые медведи, но и присматривать за объектом «Г.Е.Р.». Выбирай.

Океан ледяной солёной горечи против бочки тёплой душистой сладости. Разве это выбор? Это готовое решение.

— По лицу вижу, Ледовитый тебя устраивает, — сказал Абакумов. — Признаюсь честно, рад. Свыкся с тобой. Есть в тебе что-то правильное. Основное, первоначальное. Исконное. То, что мы незаметно потеряли вместе с проклятым царизмом. — Он усмехнулся, впервые за время нашего знакомства. — Хочешь что-нибудь напоследок? Женщину? Спиртное? Цыган с медведем?

— Помолиться, — сказал я. — За победу русского оружия.

Воздушное пространство над проливом Маточкин Шар.

22 ноября 1944 года. 13–00, полярная ночь.

Грозный русский вал, ускоряясь, нёсся на Запад. На глазах у потрясённой планеты Россия меняла пол, превращаясь из строгой и целомудренной Родины-матери в жадного до крови и плотских радостей Перуна. Он могучими толчками всё глубже и глубже вторгался в тело Германии, чтобы в конце концов под рёв артиллерии выплеснуть своё торжество алым полотнищем над Рейхстагом.

А меня всё дальше и дальше на север уносил огромный ТБ-3. Там, где пролегает граница между открытой водой и подвижными льдами, пилоты снизятся, отворят бомболюк, и я шагну вниз. Ледовитый океан примет меня и укроет ещё на семьдесят лет. Вернусь я, когда исполнится ровно век со дня моей гибели. Вряд ли большие и малые фюреры с аспидами внутри к тому времени полностью исчезнут. А значит, мне понадобится дюжина прожорливых кур, керосин, медная проволока и решительный помощник. Не обязательно галилеянин.

И уж тем более не обязательно — одноглазый.

Юрий Погуляй У тела снежного кита Рассказ

На шестнадцатый день команде Барри Рубенса, могучего свободного капитана по прозвищу «Монокль», улыбнулась удача. Впередсмотрящий разглядел в бушующей метели труп снежного кита. Добрый знак. На кубрике почти сразу же собрались матросы, сгорающие от нетерпения и жарко обсуждающие: кто и как потратит свою долю добычи.

Однако капитан все равно спустился в трюм, в темную обитель Редана. Снежный кит очень ценный приз, если, конечно, туша еще не испортилась. Но, чувствуя ветер в спину, внимательно смотри под ноги. Может быть, тебя толкают в пропасть.

Про Темного бога забывать нельзя.

Под ногами гудел металлический настил, из холодных недр ледохода «Сорванец» то и дело доносились жуткие стоны обшивки да слышалось низкое тарахтение из двигательного отсека. Воняло здесь, на нижних палубах, так, будто где-то в темноте мрачных переходов и грязных закоулков несколько дней назад умерло что-то большое и омерзительное.