Полдень, XXI век, 2013 № 01

— Дверь за-закроооой, — прошептал Вадим, — а тттто они… и на… нас.

Ашот не двигался, смотрел в черноту ночи, где ярко выделялось зловещее зеленое пятно — и черный силуэт человека на фоне пятна. Вот он подошел совсем близко, поднял руки, будто капитулировал, зеленое сияние вспыхнуло, поглотило его.

— Про-пропаде-ет, бедд… долага, — чуть слышно сказал Вадим.

— Ужэ прапал.

— Да… кккто зна… знает, что они с ним.

— Ч-ш-ш.

— А шшшефу что ска... скажем?

— Да что скажэм… То и скажэм. Ты нэ дрэйфь, бабки наши будут… вэлэно же абэзврэдыт его… ну все, считай, абэзврэдили…

— Страшшшно.

— А что страшно, сам выноват. Это же не люди… это еще с людьми так можно, там паглядел, тут подсмотрел… а с этими… не любят они… когда смотрят… сам выноват… о-ох, шайтан…

— Здесь, пожалуйста.

Летучая машина замерла над тощей просекой, снова вспыхнуло зеленоватое сияние, выпуская темный силуэт. На этот раз тощий человек был закутан в бесформенную дерюжку, едва достигавшую колен заляпанных грязью джинсов.

— Ага, спасибо, мужики… — он махнул рукой вслед ускользающему сиянию, — или кто вы там, не знаю… век не забуду… я человек, вы… не люди… договоримся…

Ветер гонял голые ветви, в спину дышала осень.

Валерий Гвоздей Охота на аллигатора Рассказ

Наживкой был цыпленок.

Джей Хартман насадил тушку на крюк и забросил в желтоватую воду на синтетическом шнуре. Приложил указательный палец к губам, напоминая: режим молчания.

Разумеется, я кивнул.

В дороге помалкивали — чтобы «не спугнуть удачу». И в лодке помалкивали, по той же причине.

Хартман был в линялой ветровке, шортах и спортивных туфлях на босу ногу.

Чувствовал себя здесь, как дома. Весь сосредоточился на охоте.

Лодка дюралевая, широкая, с высоким тентом, выцветшим от солнца. Нас в ней двое.

Познакомились недавно. Джей моих лет, из местных. И тоже без семьи.

Живем по соседству. Он решил приобщить соседа к занятию настоящих мужчин.

Над заводью, окруженной зелеными деревьями, висела тишина, лишь порой вскрикивали птицы. Вились комары, но репеллент, которым мы опрыскались, повергал их в отчаяние.

Вода была спокойна, даже не хлюпала о застывшую лодку.

В Луизиане охота на аллигатора — нечто среднее между рыбалкой и собственно охотой. Подсекать надо уметь, вываживать, стрелять.

Я сегодня в роли пассивного наблюдателя. Возможно — зарабатывать на жизнь придется этим ремеслом, которым здесь промышляют настоящие мужчины.

В тростниках плеснуло. Я понятия не имел, что под водой происходило. Чего не скажешь о Хартмане. Судя по тому, как напряглось его бронзовое лицо, аллигатор заглотил наживку.

Шнур песочного цвета натянулся.

Хартман перекинул свою «лесу» через плечи на спину, готовясь налегать всем телом. В левой руке держал бухту шнура, а правой осторожно повел.

Аллигатор не сопротивлялся, довольный завтраком. Нас пока не видел. И казалось, что к лодке неторопливо подплывает чуть притопленный, шершавый кусок бревна — длиной метра два с половиной.

У Джея блестели глаза.

Он выпрямился. Упираясь левой ногой в рифленый борт лодки, продолжал выбирать.

Подтянув вплотную, Джей вынул из наплечной кобуры под курткой большой револьвер и мягко взвел курок.

Потом рванул шнур.

Нижняя челюсть аллигатора с неприятным влажным стуком легла на край борта.

Его пасть имела характерный изгиб, похожий на улыбку. Жуть.

Крапчатая серая морда с глазами навыкате мотнулась, хвост взбил тучу брызг. Аллигатор попытался уйти.

Хартман рванул сильнее.

Раскрылась огромная, белесая, с голубоватым оттенком пасть в обрамлении частокола зубов, торчащих сверху и снизу. В глубь бледно-розовой гортани уходил сдвоенный шнур.

Туда Хартман и выстрелил.

Шнур опал, расслабился. Аллигатор всплыл, растопырив лапы.

— Один готов, — сказал Джей. — Тут главное — чтобы не увидел человека раньше времени. Если вдруг увидит — начинается морока.

В то утро Хартман добыл еще двух.

Обещал мне, что в следующий раз ловить и стрелять буду я.

Домой отправились до обеда.

Настроение было хорошее. И джип весело гудел, волоча за собой двухколесный прицеп с лодкой.

В салоне из динамиков звучали быстрые, заводные блюзы.

Наверное, окажись наша охота менее удачной, звучали бы не заводные, а печальные.

* * *

Вечером настроение испортилось.

— Как нашли? — спросил я, с подозрением глядя на человека, стоящего у порога.

Еще не стар, а волосы наполовину седые. Причем седые распределились среди не седых равномерно. И шевелюра в целом по цвету напоминала дым.

Кажется, он думал, что приглашу войти. Холодный прием его слегка обескуражил. Стала кислой улыбка, хороший темно-серый костюм будто сморщился, пошел складками.

На крыльце моего дома этот лощеный господин выглядел чем-то инородным, так же, как его длинный черный «мерседес» возле обочины.

Зато я, в несвежей камуфляжной футболке и линялых джинсах, лохматый, с трехдневной щетиной, вполне соответствовал жилищу.

Оно досталось мне от матери восемь лет назад. Мать сюда переехала незадолго до смерти.

Лет двадцать, наверное, дом нуждался в ремонте.

Я тут неделю, обосновался после череды неприятностей, ослабивших мое самомнение.