Полдень, XXI век (август 2011)

Вопрос – много ли от этого меняется? Не оказалась бы эта тайна, если взглянуть изнутри, не менее банальной, чем все остальные?

Может быть, для ответа стоит припомнить встречу Кандида в «Улитке…» с тремя женщинами-подругами-хозяйками – матерью его жены Навы и с двумя другими. Первая реакция подруг на появление Навы, которая бросается на шею матери, вполне издевательская. Оказывается, у подруги есть дочь – и значит, был муж, в то время как нормальные повелительницы леса превосходно размножаются безо всяких мужей.

«– Ай-яй-яй, – говорила беременная женщина, смеясь и качая головой. – И кто бы мог подумать? Могла бы ты подумать? – спросила она девушку. – И я нет. Милая моя, – сказала она Навиной матери, – и что же? Он здорово пыхтел? Или он просто ерзал и обливался потом?» («Улитка…», гл. 8).

Последующее их поведение – равнодушная жестокость, забота о «деле» преобразования Леса, собственническое чувство по отношению к Наве со стороны ее матери – нисколько не опровергает этой банальности.

Большая самостоятельность женщины у Стругацких – всего лишь отражение духа времени, свидетельство реализма обоих произведений. Написание фантастических произведений – честный способ приблизиться к непостижимой реальности.

Наиболее гротескные сцены в «Улитке…» и в «Замке» прямиком заимствованы из повседневной реальности, характерной для той страны и того времени, когда они сочинялись.

Убегая, напуганный до смерти, со склада с машинами (машины обсуждают, что хорошо бы избавиться от людей, которые только мешают), Перец случайно смешивается с толпой, бегущей кросс – для сотрудников Управления, разумеется, периодически устраиваются спортивные соревнования.

«Он влетел в толпу, и толпа расступилась перед ним, и перед его глазами мелькнул квадратный флажок в шахматную клетку, и раздались одобрительные возгласы, и кто-то знакомый побежал рядом, приговаривая: «Не останавливайтесь, не останавливайтесь…» Тогда он остановился, и его тотчас обступили и накинули на плечи атласный халат. Раскатистый радиоголос произнес: «Вторым пришел Перец из отдела Научной охраны, со временем семь минут двенадцать и три десятых секунды… Внимание, приближается третий!»» («Улитка…», гл. 9).

В «Замке» описывается праздник деревенской пожарной команды.

«Замок тоже принял участие, оттуда прислали в подарок новый насос. (…) Так вот, Сортини принимал участие в передаче насоса. (…) Но Сортини не обратил на нас внимания – не по личной прихоти, а как все чиновники, он выказывал полное безразличие к людям. (…) И только когда мы почтительно поклонились и отец стал извиняться за нас, он посмотрел на нас, взглянул на всех по очереди усталыми глазами; казалось, он вздыхает оттого, что мы подходим друг за другом, пока его взгляд не остановился на Амалии. (…) Тут он опешил, перескочил через рукоятку насоса, чтобы подойти поближе к Амалии, и мы, не разобрав, в чем дело, все, во главе с отцом, двинулись было ему навстречу, но он остановил нас, подняв руку, а потом махнул, чтобы мы уходили». («Замок», гл. 17, «Тайна Амалии».)

После встречи на празднике Сортини пишет Амалии развязно-грубое письмо. В письме он вызывает Амалию к себе в гостиницу. Амалия разрывает письмо на глазах у посыльного. Ее обвиняют в оскорблении посыльного из Замка, и от нее с семьей отворачивается вся деревня.

Если вернуться к линии Белых Скал (а также к сюжету «Замка») – и там и там присутствует стремление героя прорваться наверх, чтобы хоть в чем-то разобраться.

Землемер К. все время пытается попасть в Замок или хотя бы лично поговорить с чиновниками оттуда. Что ждет его в будущем – окончательное падение или взлет, – не вполне ясно. «У Ханса возникла убежденность, что хотя К. и пал так низко, что всех отпугивает, но в каком-то, правда, очень неясном, далеком будущем он всех превзойдет». («Замок», гл. 13).

Кандид пытается вернуться на Белые Скалы.

Перец на Белых Скалах пытается встретиться с Директором – и в конце, неожиданно для себя, сам становится им. Но что это ему приносит? Не говоря о власти, но хотя бы в области понимания?

В заключение сравнения «Улитки…» и «Замка» заметим, что при внимательном чтении мир «Замка» кажется куда более рациональным, чем при поверхностном, а «Улитки…» наоборот. Возможно, все действующие лица в «Замке» абсолютно рациональны в пределах (каждый – своего) узкого отсека, и ощущение абсурда создается столкновением этих – не понимающих друг друга – рациональностей. В то же время в «Улитке…» чувствуется присутствие некоей не обсуждаемой героями глубинной основы, которой они, даже в мыслях, боятся коснуться, а поверхностное ощущение рациональности создается стилем – оба героя, и Кандид, и Перец, так или иначе связаны с наукой, да и авторы писали научную фантастику в расчете на соответствующего читателя. Впрочем, «Замок» – произведение незаконченное…

Литература и жизнь. Вернемся от литературы к реальности – помимо старинных замков, потерявших свою функцию, у нас в стране, в нашей системе власти, есть свой собственный «замок» – Кремль[2].