Полдень, XXI век (ноябрь 2011)

Из первой спрыгнули двое в черном. Высокие, явно землянины. Они что-то говорили, но мальчик плохо слышал из-за шума. За ними через минуту спустился еще один крепкий мужчина. Он был в одежде странного покроя – попроще, чем первые двое, но всё равно выглядел главным. Мальчику показалось знакомым его лицо. Один из «черных» подал руку маленькой даме в голубом. Та вышла и всё равно поскользнулась. Ее туфли на каблуках мгновенно увязли в дёрне.

В двух других машинах сидели землянины в пятнистой зеленой одежде, и в руках у них было оружие. Мальчик не видел такого раньше, но все мальчишки чуют, где оружие, а где игрушка. На то и мальчишки. Землянинские солдаты ждали команды.

«Война! Враги! Вторжение!» – вдруг понял мальчик. Вспомнил картинки из школьных учебников про последнюю планетарную войну. Там тоже были землянины. Он скривил рот, от страха готовый рыдать. Но от страха же он сдержался и продолжал смотреть. «Я – первый, кто узнал про войну!»

Главный, дама и «черные» направились в сторону большой круглой тумбы. Она вросла в землю совсем близко от оврага, в котором прятался мальчик. Землянины аккуратно переступали через раскрошившиеся бетонные плиты и округлые холмики.

– Да здесь их сотни… – сказал один «черный» другому. Тот цыкнул на него. Главный сосредоточенно и деловито двигался к краю кладбища. Заросший травой холмик у самого леса, последний с краю, – вот что их интересовало. Теперь они стояли близко-близко к оврагу. У ветхой уже круглой тумбы – на ней когда-то была какая-то надпись – человек замешкался. Но тут же уверенно шагнул к самому высокому холму у края леса.

– Все точно, как в письме, – главный говорил сам с собой.

– Владислав Андреевич? – двое в черном вопросительно смотрели на главного.

– Я приехал, дед, – провел тот рукой по траве. Затем выпрямился и сказал уже громко, так, чтоб слышали его люди и сосны, и все, кто был здесь, живой или мертвый. – Потому что мы – народ, прошедший не одну войну. И не бросаем своих солдат. Всегда возвращаемся за своими.

Один из черных костюмов махнул рукой. Люди в камуфляже, одни с автоматами, другие с деталями каких-то непонятных мальчику устройств, бросились к опушке леса. Человек, которого назвали Президентом, отошел к своей летающей машине и облокотился на ее пыльный борт. Он не смотрел, как его люди разрывают могилу, доставая останки. Женщина в голубом украдкой счищала грязь с каблуков. Часть солдат тем временем обходили кладбище с ручными сканерами, находя всё новые тела под слоем почвы. Другие же собирали из принесенных деталей что-то похожее на ворота размером с черную летающую машину. Мальчик вспомнил – портрет дамы в голубом висел на стене в их школе. Госпожа наместница Таирсы на Кротезии. В жизни она оказалась меньше, старше и совсем не такая красивая.

– Это последнее кладбище, – отрапортовал один из солдат человеку в черном.

– А мои старики не здесь, – повернувшись к женщине, сказал Президент. В этот момент он не был похож на официальное лицо. Он, видно, не мог смотреть, как работают его люди. У дамы вытянулось лицо. – Урны с их прахом на Земле. Еще до вашего отделения…

Как потом доложили Президенту, на истлевшем теле была зеленая военная форма времен войны с Черными душами. Из военной парусины, что не гниет в кротезианской почве. На груди слева – орденские планки. Ни форму, ни планки не тронуло разложение.

Мальчик отполз подальше, а затем бросился бежать что есть духу домой, к отцу и мачехе, рассказать, что, кажется, началась война. Он слышал выстрелы за спиной. Испуганный и повзрослевший от страха, он вспомнил, что почти три сезона назад отправлял главе захватчиков письмо. Надеялся, чувствовал, что делает правильно. Любой старик заслуживает уважения и чтоб его помнили свои. А тут такое…От обиды на глаза наворачивались слезы.

Он не видел, как тело старика-землянина положили в черный ящик. Как накрыли флагом и отдали воинский салют последнему партизану. Как шестеро из солдат подняли гроб на плечи и торжественно отнесли к чреву собранных уже ворот. Как медленно распахнулись черные створки, принимая накрытый флагом груз. Как исчез он между двумя никуда не ведущими створками. И как пустые ворота всё принимали и принимали тела чужаков. Как один из «черных костюмов» что-то тихо и настойчиво говорил главному о количестве захоронений, затраченной на транспортировку ноль-энергии, возможных проблемах с Неприсоединившимися мирами, об их недовольстве ценами и очередью на поставки технологий, сумме выплат переселенцам, если такие найдутся.

– Владислав Андреевич, господин Президент, теперь мы сможем рассчитывать на льготы? – с певучим акцентом по-русски спросила госпожа Глава. – Такая масштабная эвакуация ведь беспрецедентна. И очень двусмысленна. Таирский совет наверняка…

– Очень плохо слышно, – прокричал ей в лицо Президент под шум готовящихся взлететь машин…

Три машины уже улетели к Старому городу, когда мальчик добрался до сонного хутора, где, разморенные жарой, на крыльце огромного старого дома сидели мачеха и ее любимая беспородная трехцветная шурша.