Поле битвы - Берлин. ЦРУ против КГБ в холодной войне

Положение советской разведки в то время было непонятно даже советским сотрудникам (тем более БОБ). Многочисленные организации рассыпались по всему Восточному Берлину и берлинским пригородам. Самая малочисленная из этих организаций располагалась в Карлсхорсте — резидентура внешней разведки Короткова. Наверное, нелегким делом было координировать их деятельность. Управление военной контрразведки группы Советских оккупационных войск и подчиненные ему подразделения все еще теоретически подчинялись Третьему Главному управлению НКО. Оперативные секторы и группы контрразведки НКГБ в Германии посылали донесения в управление контрразведки НКГБ в Москве, тогда как управление внешней разведки НКГБ руководило Коротковым и его людьми в Карлсхорсте. И все же такое положение оставалось почти неизменным несколько лет.

МГБ УСИЛИВАЕТ ДАВЛЕНИЕ В ГЕРМАНИИ

В марте 1946 года советское правительство отменило революционное название «народных комиссариатов», и НКГБ стал Министерством государственной безопасности (МГБ)[82]. В июне 1946 года Виктор Абакумов, который с 1943 года возглавлял военную контрразведку в комиссариате обороны, заменил Всеволода Меркулова.

По словам Павла Судоплатова, Сталин решил назначить Абакумова, потому что он не доверял Меркулову из-за его связей с Берия[83]. С исторической точки зрения, Берия, несомненно, утратил контроль «над империей МГБ—МВД», и потеря своих постов его ближайшими соратниками подтверждает эту точку зрения. Выбор Абакумова, по-видимому, неслучаен, так как он отлично зарекомендовал себя в военной контрразведке во время войны и к тому же был безоговорочно предан Сталину. Однако существовал еще один фактор, обычно игнорируемый исследователями, но очень важный в германском контексте, как это подтверждают архивы ЦРУ.

Когда 20 августа 1945 года был создан специальный комитет, подчиненный Государственному комитету обороны (ГКО), которым руководил Берия, СССР включился в гонку по созданию атомной бомбы. Дэвид Холлоуэй подчеркивает в книге «Сталин и бомба»: «Это не было ни заблуждением, ни эксцентричностью... назначение (Берия) руководителем атомного проекта, наоборот, говорит о чрезвычайной важности проекта для советских руководителей». 23 января 1946 года Сталин, Берия и Молотов встретились с Игорем Васильевичем Курчатовым, научным директором атомного проекта, которому было приказано «создать бомбу быстро и любой ценой»[84]. Советы получили информацию об американской атомной бомбе, и хотя у них было много блестящих физиков-атомщиков, к этому времени стало ясно, что с инженерным составом и оборудованием дела обстоят не блестяще. С одной стороны, можно было еще больше нажать на узников — во многих тюремных лабораториях трудились конструкторы и ученые.

С другой стороны, можно было использовать технику, имевшуюся в Восточной Германии и других восточноевропейских странах, ведь тамошние предприятия в большинстве своем были реорганизованы в советские фирмы и вовсю эксплуатировались. Берия назначил Меркулова возглавлять Главное управление советского имущества за границей (ГУСИМЗ), «объединенную» организацию, которая прикрывала советское влияние на предприятия в контролируемой Советами зоне. Другие любимцы Берия были отправлены руководить советской промышленностью в технически развитые страны блока. Эта стратегия объясняет, почему Богдан Кобулов отправился присматривать за советской собственностью в Восточную Германию — включая «Висмут», урановые рудники и обработку уранового сырья[85]. Сталинская одержимость атомной бомбой, подтвержденная документами, вероятно, была главным мотивом всех его поступков в этот период. Понятно также, что Берия выбирал помощников, которым он — и только он один — мог доверять.

Однако угрозу номер один в послевоенной Германии советские представители увидели в растущем гражданском недовольстве. МГБ получило приказы из Москвы контролировать настроения населения. В связи с этим в оперативной структуре МГБ произошли перемены. Эта реорганизация была инициирована Серовым и продолжена его преемником генерал-лейтенантом Николаем Ковальчуком. Во время войны Ковальчук был начальником СМЕРШа 4-го Украинского фронта.

С отъездом Серова из Германии в конце 1947 года прекратилась та практика, когда один старший офицер отвечал за деятельность внутренних дел, так и за работу госбезопасности Германии. Таким образом, Ковальчук стал представителем МГБ в Германии, ответственным за все операции МГБ в советской зоне. Некоторая сумятица все еще оставалась, и, бывает, пишут об операциях НКВД или МВД (Министерство внутренних дел), тогда как на самом деле это уже было ведомство МГБ.