Поле битвы

«Для всей Вселенной леди Геспард уже мертва. Граф Оскардуан и лорд Эдриан уже оплакивают дочь и жену. Отцу придется торговаться, я не хочу твоей смерти».

«Нет! Не думай обо мне!»

«В одном лишь восклицании заключена Вселенная, — усмехнулся легис. — Ты мне показала ее обратную сторону, и я хочу награды для тебя — жизни».

«Нет, нет! Как только ты начнешь этот бесполезный торг, тебя признают непокорным! Признают и уничтожат!»

«И все же я попытаюсь, мама».

— Боже, что я наделала?! — ужаснулась леди Геспард. — Если ты видел внутреннюю Вселенную человека, то должен знать — жертвенность в обычаях людей! Я — не боюсь! Молю тебя, ты — можешь притвориться обычным?!

«Нет. После рождения меня подвергнут общению с Тримом, а от него невозможно скрыть ментальные способности. Трим обязательно узнает, что я пережил, пока не имел связи с Отцом».

«Почему ты так уверен?»

«Нас везут на Каррину. Там до двадцати лет воспитываются все легисы. Растут, крепнут и готовятся править галактиками».

«А я могу провести это двадцать лет рядом с тобой?»

«Я буду торговаться. Надеюсь, моя просьба не вызовет резкого неприятия».

«Нет, ты не искренен. — Боль звучала в каждом слове Даяны. И в основном оттого, что она тоже не могла скрыть своих мыслей. — Я слишком сильно на тебя влияю. И первое, что твой Отец сделает после родов, так это уберет меня, как источник постоянного раздражения. Твой разум должен быть не замутнен моей любовью, моими тревогами и надеждами. Что будет, если связь со мной окажется крепче, чем твоя связь с отцом? Нет, он не будет рисковать… Но ты не думай обо мне, я не боюсь и ко всему готова…»

Как бы заканчивая тяжелый и в общем-то бессмысленный разговор, Даяна поднялась на ноги и сказала сыну:

«Я устала. Мне надо отдохнуть и ко всему привыкнуть».

«Не привыкай к мыслям о смерти, мама. Они парализуют волю».

«Я постараюсь быть сильной, сын».

РАЗОРВАННАЯ ЦЕПЬ

За две недели путешествия на роскошной яхте Даяна успела возненавидеть ценнейший кораллопласт до судорог души. Каждый кусок этого материала работал противовесом — против нее и сына. Каждая тарелка работала, каждая вилка и заклепка в обшивке корабля. Сын-легис предполагал, что масса экранирующего вещества была выверена до миллиграмма. Поселив в гостевой каюте «живой экран» леди Геспард, Машина вычислила необходимое количество кораллопласта, способное подавить воздействие витахрома в теле Даяны.

А ведь еще существовали обязательные вкрапления живого металла в навигационные приборы яхты…

При выходе из подпространства Говид Кырбал должен был выйти на обычный контакт с Отцом и информировать об успешном прохождении трети пути. Корпуса яхты было достаточно для подавления экранирующего действия витахрома в оборудовании; посуда, ванна и предметы роскоши заглушали живой экран — Даяну Геспард.

Ей хотелось отодрать от пола ванну в своей каюте, доволочь ее до шлюзовой камеры и вышвырнуть в открытый космос.

Может быть, Говид перегрузил свою яхту кораллопластом, но не в избытке? Что, если двойного действия витахрома навигаторов и ее тела будет достаточно для прерывания контакта легиса и мыслящей Машины?

Но это все теории. Ими леди развлекалась от безысходности, так как ненавязчивое общество советника Кырбала и капитана оставляло ей много свободного времени. Иногда Даяне казалось, что, если бы не заботы о добром самочувствии гостьи-матери, Говид и вовсе посадил ее под домашний арест.

Порою от досады, что чувствует себя племенной самкой, Даяна нарочно призывала советника к себе.

— Вас тяготит общество женщин? — Леди Геспард продолжала называть хозяина яхты «господин Тасален», поскольку иначе он ей не представлялся.

— Напротив. Я нахожу его забавным.

— Тогда вы хорошо скрываете добродушие. У вас вид настороженного человека.

— Есть отчего, миледи, — парировал советник, — мои приятели обшарили всю галактику и не нашли даже намека на шутку о взаимоотношениях Архана и Торгового Союза. Вы опасная собеседница, леди Геспард. Приходится быть настороже, иначе вы сочините еще один анекдот…

— Фи, как нелюбезно! Подозревать в кознях слабую, зависимую женщину!

Такая пикировка тяготила обоих. Тасален привык скрывать правду о себе и чувствовал в гостье некий подвох. А Даяне приходилось контролировать каждое слово: не ошибиться, называя хозяина Говидом, не перепутать «капитан» и «советник», не высказать лишней осведомленности.

Но правила навязанной игры заставляли их лицедействовать и показывать спокойствие. Любое отклонение от нормы моментально насторожит Кырбала и позволит ему действовать более решительно. (Даяна видела медицинский отсек яхты. Как только ее поведение покажется необоснованным или слегка подозрительным, «драгоценный чемодан» тут же поместят туда. Под наблюдение приборов, в анабиоз.)

Играя в «немного впечатлительную леди», Даяна старательно не давала советнику повода на оправданное насилие. «Для них я только чемодан, племенная самка, — в тяжелые минуты твердила себе пленница-гостья. — Я ценна только своим здоровьем и адекватностью… Будь стойкой, леди».