Поле боя

Ираклий вымылся в баньке, еще теплой с воскресенья, поставил самовар, и они принялись чаевничать, с интересом присматриваясь друг к другу, пытаясь оценить отношение каждого к событиям вокруг и к общим знакомым. Аура необыкновенности окутывала посланницу Крутова, гибкую, обаятельную, исключительно сексуальную, зовущую, умную и красивую. Ее хотелось слушать, ей хотелось подчиняться, и Ираклий все время себя сдерживал, чувствуя дурман ее женской притягательности, пока не понял, что она испытывает его, владея самыми настоящими колдовскими чарами. И как только он это осознал, стало легче, Мария перестала оказывать психологическое давление, как бы признав его силу, хотя изредка ее жест, летающие руки – изумительное совпадение сна и яви! – действовали на него как удар по сердцу и заставляли вибрировать струны души, возбуждая воображение и плоть. Он даже вспомнил чье-то стихотворение, созвучное ситуации:

Блаженна плоть, что восхотел,
и страсти неуемно жженье,
но ведаю, что душ сближенье
блаженней, чем сближенье тел.
А ты краснеешь, как коралл,
и шепчешь, будто вопрошая:
«Одно другому не мешает…»
Мешает, черт бы их побрал!.. [18]

Неизвестно, ощущала ли Мария его состояние, скорее всего да, потому что Ираклий особенно-то и не старался скрыть свои чувства, но ни разу не ответила на его взгляды пренебрежительной гримасой, отталкивая. Что-то притягивало обоих друг к другу, и это «что-то» было сильней сознательных оценок и обыденных реалий.

Сначала они поговорили о Крутове и его проблемах.

Выяснилось, что ЛООС добрался и до него, и теперь Егор собирался выехать в Москву, чтобы раз и навсегда покончить с ликвидаторами Легиона, для чего собирал команду.

После этого Мария посвятила Ираклия в Замысел Предиктора, насколько могла, конечно, и полковник с удивлением узнал о существовании в России внутреннего соборного «разума», или эгрегора, руководимого структурой под названием Предиктор, стремящейся сохранить русский этнос. Именно Предиктор и был носителем русской национальной идеи, без которой у России-Руси не было будущего.

– Но не скатимся ли мы к нацизму, проповедуя эту идею? – не выдержал Ираклий. – Ведь уже существуют организации типа Русского национального единства, Черной сотни, откровенных фашистов, эксплуатирующих ту же идею. Это что – и есть путь Предиктора?

– Вы сами понимаете, что это не так, – возразила Мария. – Во все времена возникали крайне правые организации нацистского толка, Россия не исключение. Но и поиск национальной идеи тоже не является уникальным российским явлением. Этот путь в условиях нынешних потрясений и ломки отношений прошли почти все страны мира. Мы и тут запоздали. Речь идет не о субъективном выборе, а о велении времени, о необходимости ответа на вызов, продиктованный разломом российского общества, который, в свою очередь, инициирован адаптацией сверхсистемы под названием Сатана, с его выходом в мир, о чем мы еще поговорим отдельно. Ведь что такое национальная идея? Кстати, как вы ее себе представляете?

Ираклий улыбнулся.

– Я не социолог, готовых ответов на подобные вопросы у меня нет. А кто вы по профессии, если не секрет?

– Закончила Дальневосточный университет, исторический факультет, но сейчас – писатель.

– Я мог читать ваши книги?

– Если только интересуетесь фантастикой и историей.

– В детстве интересовался, хотя и сейчас, случается, почитываю. Итак, что такое национальная идея?

– Это всего лишь выражение высших, общих интересов нации или этноса, ее нельзя сочинить, сконструировать в кабинетах ученых или писателей, а потом издать в виде указа президента. Она живет в глубинах народного духа, и только народ является ее носителем. Что же касается опасений по поводу пропаганды нацизма, то речь идет об идее как понятии в первую очередь духовном, мировоззренческом, а не чисто этническом. Русская идея, как она сформулирована у Пушкина, Достоевского, Соловьева, Федорова, никогда не противопоставляла русских другим народам России, а, наоборот, подчеркивала их объединительную миссию. Значимость русской идеи заключается в извечной мечте россиян о справедливом обществе, о братском единстве всех народов, населяющих страну, в традиционном миролюбии русских, живущих концепцией единения. Другое дело, что эту идею исказили…

– Кто? – остро посмотрел на собеседницу Ираклий.

Мария заглянула в его глаза, слегка улыбнулась.

– Те, кто борется с Богом… и народом-богоносцем, провозгласившим устами лучших своих сынов приоритет духовных ценностей над материальными.

– Вы говорите, как философ, как лектор перед неграмотной аудиторией.

– Вы считаете себя грамотным?

Ираклий озадаченно почесал горбинку носа.

– В общем-то, в какой-то степени… но такое слышу впервые, тем более от…

– Женщины?

– Красивой женщины, добавьте, ибо до сих пор я был убежден, что ум и красота – несочетаемые понятия.