Поле боя – Тбилиси

Два десантника торопливо поставили новые патронные короба на коробкодержатели, лязгнули рукоятки перезаряжания.

– Цель – вертолет! Огонь!!!

– Есть!!! – Наводчик поймал силуэт ближайшего «Ирокеза» в прицел и надавил ногой на педаль спуска.

Очередь бронебойных и осколочно-фугасных снарядов калибра 23 миллиметра превратила грузинский вертолет в клубок пламени. Он, словно метеорит, врезался в землю, взметнув дымно-огненный фонтан. Второй «Ирокез» поспешил убраться восвояси.

Пули защелкали по самодельному бронещиту зенитной установки, и зенитчики снова «уделили внимание» бандеровским отморозкам. А тем временем одна из групп десантников зашла во фланг пулеметчикам националистов и забросала тех гранатами.

А в тылу у бандеровцев вдруг поднялись, как будто из-под земли, лохматые камуфлированные фигуры со штурмовыми автоматами «Вал» и стрелково-гранатометными комплексами «Гроза». То была вторая, вполне «классическая», часть засады гвардии лейтенанта Александра Куликова. Путь к отступлению бандеровцам был перекрыт, но сдаваться они не собирались. Завязалась яростная перестрелка, переходящая временами в рукопашный бой. Ярости русским десантникам добавляло и то, что они знали: бандеровцы – это не просто наемники. Грузинские войска прикрывались мотивом «сохранения территориальной целостности государства». Эти же звери жаждали только одного – убивать русских. Свою ненависть бандеровцы бережно хранили все время, пока существовал Советский Союз. В СССР срока давности по военным преступлениям не было в принципе. Полицаев, охранников концлагерей, карателей находили и приговаривали к высшей мере.

Но после 1991 года на волне «демократии» и «гласности» предатели вдруг стали «национальными героями» в бывших союзных республиках. Особенно в этом отличилась Западная Украина и Прибалтика. Роман Шухевич, кровавый палач ОУН-УПА, удостоился даже высокого звания Героя Украины. За время своей крысиной жизни в диаспорах Америки и Канады матерым недобиткам удалось воспитать новую «поросль» фанатичных борцов с русскими. Просто из-за того, что они русские. Началась целая кампания по возвеличиванию украинских «лыцарив», которые отсиживались в схронах и терроризировали собственный народ, в то время когда настоящие патриоты с оружием в руках уничтожали общего врага – гитлеровский нацизм.

То были войны наших отцов, но завершить их выпало их детям. И оружие здесь – не автоматы, а осознание того, что отцы сражались за правое дело на священной войне. Все мы со временем отбрасываем юношеский максимализм и осознаем, что жизнь полна полутонов. Но все же остаются определенные вещи, события, поступки, которые не затушевываются, время все равно гранит и шлифует их, чтобы со всей отчетливости предъявить миру – вот оно, черное, и вот оно, белое. Вот – нацизм, и вот те, кто его сокрушил, зачастую ценой своей жизни.

И огонь тех, кто полег тогда, под Москвой и Киевом, Прагой и Берлином, в полях и перелесках у безвестных деревень и на безымянных высотах, горел сейчас в сердцах русских десантников. Миротворцев. Которые с оружием в руках защищали обычных людей, осетин, грузин, русских, от наемников. Не допуская, чтобы их жизни стали разменной монетой в затянувшемся «демократическом» территориальном споре.

И они выиграли, в очередной раз. И силе оружия помогла сила убежденности в правом деле. А не спекуляции националистов.

Русским десантникам оставалось собрать трофейное оружие и пинками согнать в кучу оставшихся «незалежных» бандеровцев. Теперь террористов-бандеровцев ждал международный суд в Гааге.

Александр Куликов отер пот с лица, покосился на окровавленную руку, кое-как перемотанную перевязочным пакетом. Шальной осколок все-таки достал…

– Потери какие? – спросил он у санинструктора.

– Пятеро убитых, Ваську и Леху ранило тяжело… Если «вертушек» не дождемся, могут не дотянуть. – Санинструктор отнял окровавленные руки в хирургических перчатках от раны бойца.

Десантник, привалившись к скату уцелевшего грузовика, торопливо курил сигарету с обломанным фильтром, часто затягиваясь. Левое бедро у него было разворочено осколком. Хорошо еще, что артерия каким-то чудом осталась незадетой. На его лице не было ни кровинки, но он был в сознании, накачанный лошадиной дозой промедола.

– Идут, идут «вертушки», – Александр Куликов тяжело вздохнул.

Потери… Потери… С каждым разом он чувствовал, что отмирает частичка его души. И этого подлому врагу гвардии лейтенант простить не мог. От рук наемников, всякого отребья вроде боевиков или оголтелых националистов гибли не просто солдаты, гибли лучшие люди. Потому что для самопожертвования нужно быть не только умным, сильным и смелым, но и прежде всего – человечным.

* * *