Поле брани

– Умеренность не принадлежит к числу ваших добродетелей, милорд.

– Умеренность убивает совершенство, ваше всемогущество. – Это было известное высказывание Ишипол, но Ампили показалось, что он употребил его вполне к месту.

Чародей неразборчиво буркнул и повернулся к своим соратникам. Вновь наступило молчание, сопровождаемое многозначительными взглядами и скупыми жестами. Они что-то обсуждали, и очевидно важное, так как Олибино вдруг повернулся на каблуках и принялся расхаживать по конюшне из конца в конец. По дороге он протянул руку и оторвал старую ржавую подкову, одну из тех, что были прибиты возле каждого стойла.

Затем остановился, рассеянно сгибая и разгибая в ладонях кусок металла, словно это была веревка. Осколки ржавчины разлетались во все стороны.

– Значит, так! – резко сказал он. – Больше никаких споров! – Затем обернулся и оказался лицом к лицу с единственным неволшебником. – Легионы преградили дорогу гоблинскому войску у Бандора. Легионов по меньшей мере пять, возможно, и шесть. Я не осмелился рассмотреть поближе. Драконы уже почти над ними.

– Над легионами?

Чародей мрачно кивнул:

– Я подозреваю, в этом и состоит его план.

Ампили вздрогнул:

– Но почему?

Казалось, без особых усилий чародей раза в два растянул кусок железа.

– Кто может до конца постичь намерения этого жуткого дварфа? Быть может, я и ошибаюсь. Парочки драконов на легион было бы вполне достаточно. Ну а четыре племени… Да они за полчаса способны опустошить весь Хаб. Зачем так много?

– Я… Я н-не могу вообразить…

– Вот и я не могу. – Олибино завязал кусок железа узлом. – И все же, думаю, он ведет их именно на легионы. Вспомните: только волшебники знают о нем и его Сговоре. Только они знают об узурпации. Что касается обычных людей, то для них молодой Эмшандар занимает Опаловый трон, и Четверо смотрителей правят в своих дворцах. Наступает тысячелетие. И, как тысячу лет назад, опять драконы против легионов! Вспомните Пустошь Нефер. Видимо, это и натолкнуло проклятого коротышку на гнусную мысль. И как же будет выглядеть сражение в глазах всей Империи?

– Это очевидно – Юг против Востока, чародей против чародея.

– Он хочет дискредитировать Четверых, – нахмурившись, подтвердил Олибино. – Одно-два таких бедствия – и Зиниксо сможет сбросить завесу секретности. Явится как спаситель человечества и оповестит весь мир, что сверг злонамеренных смотрителей. А затем провозгласит новый порядок.

Олибино отшвырнул металлический узел и вытер руки. Бывшая подкова со звоном покатилась по булыжнику.

Ампили обхватил себя руками:

– И мы ничего не можем сделать?

– Ты, толстяк? – Чародей снова бросил взгляд на пустые тарелки. – Ты, пожалуй, можешь пригодиться для того, чтобы опустошить его продовольственные запасы.

– Подлинный император когда-то считал меня полезным!

Почему это заявление прозвучало так мрачно?

– Верно, – сказал Олибино, сделал еще несколько шагов, затем вернулся и оперся о стол костяшками пальцев. Его глаза блеснули. – То, что ты рассказал мне ночью, впечатляет. У этого фавна просто стратегический дар! Он нашел единственный способ собрать противодействующую силу – если, конечно, достаточное число волшебников еще на свободе, во что я не верю. Как ни на минуту не поверю и в то, что его нелепый идеалистический новый Свод Правил окажется жизнеспособным. Но он дает хороший толчок. Фактически его план – это единственная надежда, так что мы вполне можем рискнуть. Проблема в том, чтобы сообщить о нем всем, кто еще на свободе, прежде чем Сговор их выловит.

– Я готов помочь, сэр. – Ампили не мог примириться с тем, как его обманул поддельный Шанди. Волшебство тому виной или нет, но мысль об унижении нестерпимо его мучила. Он чувствовал жгучее желание отыграться. Старик с грустью осознавал, что угрызения совести несвойственны ему и утихнут через пару дней, но сейчас был способен на все… Мысленно способен на все.

Чародей фыркнул:

– Самое лучшее, что ты можешь сделать, я полагаю, это продолжать подробно записывать сплетни в свой дневник. Так ты не догадывался, что я знаю о твоей писанине? А как ты думаешь, почему ты каждый раз случайно оказывался поблизости, когда мне доводилось беседовать с Шанди?

Он потянулся и повернулся к своим подчиненным:

– Знаете ли вы, что перед вами один из великих историографов Пандемии? Будущие поколения обратятся к его записям, если им понадобится узнать, что наследный принц ел на завтрак в какой-либо определенный день.

Они слабо улыбнулись в ответ на эту шутку. Смотритель вновь устремил грозный взгляд на Ампили. Даже без мощных доспехов и искусственных мускулов Олибино внушал страх.

По правде говоря, в его облике было больше достоинства без этих показных штучек. Но опять-таки, кто бы решился сказать ему это?

– Настало время тебе уходить. Мы сняли с тебя чары преданности. Хочешь, чтобы их восстановили?

Ампили вздрогнул и покачал головой. Во рту у него пересохло, и он не мог говорить. Все его мемуары за последние четыре месяца были ложью!

– Уверен? С иллюзиями жить было бы проще.

– Я абсолютно уверен, – хрипло выдавил Ампили.

Олибино усмехнулся: