Поле чести

Нет сомнения, что в случае твердого руководства и владения ситуацией ГКЧП, как он был задуман, как проектировался, не только бы уберег страну от войны, но за несколько месяцев морально раздавил бы внутреннего врага, предотвратил бы остановку производств, прочистил бы мозги офицерству и генералитету.

«Но сдурели волхвы и, стоящие перед идолом своим, не омазали ему губы кровью, как велось всегда, с сотворения мира. Сосуд же с заготовленной кровью пал на землю и был осквернен».

Примерно так все и было. Побесновалась пьяная толпа. Какие-то хулиганы при этом пострадали; причем, учитывая мистическую сущность истории и мира, невозможно не заметить все же жертвенности этой, пусть и хулиганской, крови. О том, что Это было спровоцировано, я не говорю — это и так всем понятно. Случайность этих жертв делала их неким мистическим активом беснующейся стороны, это были жертвы на алтарь хаоса.

Разумеется, разгон пьяной тусовки перед «Белым домом» в августе 1991 года ровным счетом не являлся проблемой.

Осипший и растерянный, оглохший от ста, по меньшей мере, телефонных разговоров с Москвой, уже ночью я предложил последний вариант.

Ввиду того, что ГКЧП не желал принимать никаких адекватных мер, было предложено следующее: в толпу возле «Белого дома» аккуратненько замешать десяток офицеров ГБ и ГРУ поразумнее.

Под одеждой у них должны были находиться так называемые, на языке киношников, пулевые подсадки — маленькие дощечки с капсулой киношной «крови» и капсюлем, снабженным электродетонаторчиком…

Я в такие штуки наигрался еще будучи исполнителем конкретных конных трюков: в заданный момент нажимаешь на кнопочку маленького пультика, прилепленного скотчем к ладони, — и в нужных местах одежда взрывается и брызжет кровь. В кино все это достаточно часто видели.

Так вот, десяточек офицеров, облепленных подсадками, растворяются в толпе. На толпу пускается рота автоматчиков, открывающая огонь холостыми. Толпа видит падающих, окровавленных людей, видит своими глазами, как под ударами пуль разрывается одежда и хлещет кровь. Взвинченность и дикость толпы должны были скрасить некоторую киношность ран.

Почуяв реальную опасность, увидев «убитых», толпа от «Белого дома» бежала бы так, что остановилась бы лишь под Волоколамском. Чтобы избежать жертв во время паники, бегства и не дать демократам перетоптать своих же, в определенном месте, клинообразно, ставились четыре подразделения ОМСДОНа, которые бы встретили «гребенкою» толпу и разделили ее на восемь потоков, в которых концентрация и напор были бы ослаблены или вовсе сведены на нет.

Финальная часть плана заключалась в немедленном реагировании телевидения.

Пока спецподразделения производили бы работу с нужными людьми в здании, несколько бригад телевидения снимали бы оживающих «мертвецов». На следующее утро — после того как уже все верные демократам средства массовой информации завыли бы по «сотням покойников» — по всем каналам телевидения была бы продемонстрирована правда о происшедшем.

Помимо победы физической, мы уже на следующее утро имели бы и колоссальную моральную победу, и демократы бы выглядели одураченными, а Русь дураков не любит, как ни верти.

План министру понравился. Начали осуществлять. Выискали уже офицеров, и тут выяснилось, что все киностудии ночью закрыты и «подсадки» нигде не взять…

И это на уровне правительства! На уровне Государственного Комитета по Чрезвычайному Положению…

Министр, узнав о ситуации, тихо матерился, попросил перезвонить и… исчез. Прочие члены ГКЧП отзывались, но, к величайшему моему изумлению, только по телефонам собственных дач…

По причинам, которые я здесь не могу изложить, в ту ночь я не имел возможности выехать из Ленинграда в Москву.

Я могу привести еще пять или шесть примеров подобной же глупости и бездарности — совершенно идеитичных бездарности Самсонова, — но, полагаю, что и этого довольно.

Мне трудно сейчас себя понять, но я по-прежнему люблю этих стариков-мечтателей, составлявших ядро ГКЧП. Поверьте, о слабости и непонятной бездарности всех их шагов я знаю очень много, больше, чем все вы вместе взятые, мои уважаемые читатели, равно как и о подоплеке, о подготовке ГКЧП в августе 1991 года.

Разумеется, я не могу рассказать даже десятой части — еще? кивы практически все, кому мой рассказ мог бы причинить вред непоправимый.

И, несмотря на все, я сохраняю, помимо человеческой, еще и некую политическую нежность к большинству членов ГКЧП. Я даже не говорю об Анатолии Ивановиче Лукьянове, который был, есть и будет для меня авторитетом во многих вопросах.

В истории России — когда все встанет на свои места и все будет оценено — они займут, несмотря на свои ошибки, очень почетное место, где-то рядом с декабристами, которые, решившись выступить, так же бездарно дали себя расстрелять и посадить, хотя их цели, устремления и идеалы диаметрально противоположны.