Поле мечей

Все, словно по команде, встали, обратив взгляды туда, где с горы спускалась одинокая фигура верховного царя галлов — Верцингеторикс ехал верхом без свиты и охраны.

Это был вовсе не тот горячий и сердитый юноша, которого когда-то давным-давно впервые увидел Юлий. Царь ехал на прекрасном гнедом коне, в ярко сияющих на холодном солнце доспехах. Юлий внезапно осознал, насколько грязен и неаккуратен сам, и машинально потянулся за плащом. Однако рука тут же опустилась: вовсе ни к чему оказывать этому человеку почести.

Светлые волосы Цингето были заплетены в косы и спускались до плеч. Длинная и широкая, умащенная маслами борода закрывала висящую на шее толстую золотую цепь. Царь ехал налегке. Оружие его составляли украшенный чеканкой щит и большой меч в пристегнутых к поясу ножнах. Легионеры молча следили за приближением человека, который причинил им столько боли и горя. Достоинство и величавое спокойствие вождя не позволяли римским воинам выражать накопившиеся в душе чувства — он заслужил уважительное отношение со стороны победителей.

Юлий вместе с Брутом и Марком Антонием направился навстречу царю. Сзади, на почтительном расстоянии, шли остальные командиры. Все хранили молчание.

Верцингеторикс внимательно, сверху вниз, посмотрел на римского полководца и поразился тому, насколько тот изменился со дня их единственной встречи, почти десять лет назад. Римлянин похоронил молодость в земле Галлии, и лишь твердый, холодный взгляд напоминал о прежнем Цезаре. В последний раз взглянув на укрепленные форты Алезии, Верцингеторикс спешился и поднял щит и меч. Потом бросил их к ногам Юлия и посмотрел в глаза римскому полководцу долгим пристальным взглядом.

— Ты помилуешь остальных? — наконец спросил он.

— Даю слово, — коротко ответил Юлий.

Сразу успокоившись, Верцингеторикс кивнул. Потом опустился на колени и склонил голову к рыхлой, пропитанной кровью земле.

— Принесите цепи, — распорядился Цезарь. В этот момент тишина разорвалась победными криками, и легионеры принялись отчаянно стучать мечами о щиты. Этот стук заглушил все остальные звуки.

ГЛАВА 45

Снова пришла зима, и Юлий опять повел четыре легиона через Альпы, чтобы разбить лагерь рядом с Аримином. В обозе ехали пятьсот сундуков с золотом — достаточно, чтобы заплатить сенату отступное хоть сотню раз. Легионеры гордо шагали с оттягивающими пояса, туго набитыми серебряными монетами кошельками. Отдых и обильная добротная еда быстро вернули им обычную бодрость, энергию и бравый вид. Галлия наконец-то смирилась, настало долгожданное спокойствие. От одного берега до другого протянулась сеть новых дорог. Верцингеторикс сжег тысячу римских ферм, но новые поселенцы продолжали прибывать, привлеченные плодородием земли и обещанием устойчивого мира.

Галльские войны удалось пережить всего лишь трем тысячам бойцов Десятого легиона. Каждого из этих героев Юлий наградил землей и рабами. Он дал людям золото и семена для посева и не сомневался в их преданности. Так его когда-то учил Марий. Воины сражались не за Рим и не за сенат — они сражались за своего полководца.

Юлий не позволил ни одному из легионеров зимовать в палатке, так что Аримин сразу наполнился жизнью и деньгами, ведь в каждом из домов квартировали два, а то и три воина. Цены в городе подскочили буквально за одну ночь, а уже через месяц закончились запасы вина — несмотря на то что Аримин стоял на побережье и мог похвастаться большим портом.

Брут явился в город во главе Третьего галльского легиона и первым делом отметил прибытие тем, что напился до бесчувствия. Смерть Рения не отпускала преданного ученика, и ночь за ночью он отчаянно заливал горе во всех городских кабачках по очереди. Юлию приходилось регулярно выслушивать жалобы трактирщиков и безропотно оплачивать счета за нанесенный их заведениям ущерб. Дело кончилось тем, что полководец отправил к Бруту Регула, поручив ему сдерживать буйство друга, однако начали поступать сообщения об усилении беспорядков: вдвоем воины причиняли еще больший ущерб.

Впервые со времени испанской кампании Цезарь не знал, что именно принесет ему грядущий год. Потери противника в галльских войнах составили миллион человек убитыми, еще миллион был продан в рабство, в римские каменоломни и дальше, от Африки до Греции. Цезарь получил столько золота, сколько не видел за всю свою жизнь. Он осуществил давнюю мечту — пересек море и захватил земли бриттов. Оставалось лишь радоваться и гордиться, ведь он повторил успех Александра Великого и открыл новый мир, которого еще не знали географические карты. За десять лет Рим получил больше новых земель, чем за все предыдущее столетие. Если бы в юности Юлию удалось увидеть Верцингеторикса на коленях со склоненной головой, его радости и гордости не было бы предела. Он купался бы в собственных подвигах. Но разве можно было предположить тогда, сколь сильной окажется тоска по мертвым? Мечты рисовали статуи и славу в сенате. Сейчас, когда видения воплотились, они вызывали лишь презрение. Даже победа казалась пустой, потому что означала окончание борьбы.