Поле смерти

Мне нужно было очень тщательно выбрать место, куда поставить «бентли». Машина должна была казаться оставленной где попало, но при этом мимо нее нельзя было бы протиснуться. Я долго двигал ее на дюйм сюда, на дюйм туда. В конце концов поставил ее в начале дорожки, ведущей к дому Хаббла, вывернув передние колеса. Со стороны она выглядела так, будто я торопился и в спешке бросил ее где придется.

Еще мне было нужно, чтобы дом выглядел так, будто я нахожусь в нем. Ничто так не бросается в глаза, как пустой дом. Его выдает тишина, общая атмосфера заброшенности. Все неподвижно. Нет вибрации жизни. Поэтому я отпер входную дверь ключом с большой связки, которую мне дала Чарли, прошел по нему и зажег кое-где свет. Включил в гостиной телевизор и убавил звук. Проделал то же самое с приемником на кухне. Кое-где задернул занавески. Вышел на улицу. Осмотрел свою работу и остался доволен. Дом выглядел так, будто в нем кто-то есть.

Далее первая остановка у гардероба в прихожей. Я искал перчатки. В Солнечном поясе найти их весьма непросто. Здесь они почти не нужны. Но у Хаббла были перчатки. Две пары, аккуратно положенные на полку. Одна пара – горнолыжные перчатки. Светло-зеленые, с бледно-лиловым оттенком. Мне от них не было никакого толку. Я хотел что-то темное. Вторая пара оказалась как раз тем, что мне нужно. Модные перчатки из тонкой черной кожи. Перчатки банкира. Очень мягкие, словно вторая кожа.

Горнолыжные перчатки подтолкнули меня к поискам шапочки. Если Хабблы зимой ездят в Колорадо, у них должно быть все снаряжение. Я нашел целую коробку шапок. Одна из них была вязаная, из синтетических волокон. Низ отворачивался, образуя ушки. Шапка была темно-зеленой. Сойдет.

Следующей остановкой стала спальня хозяев. Я отыскал туалетный столик Чарли. Он оказался больше, чем некоторые из комнат, в которых мне приходилось жить. Косметики было море. Самой разнообразной. Я взял тюбик водостойкой туши для ресниц и отправился в ванную. Вымазал лицо. Затем застегнул куртку, надел шапку и перчатки. Вернулся в спальню и проверил результат в зеркале во весь рост в дверях гардероба. Неплохо. Подойдет для ночной работы.

Я вернулся на улицу. Запер входную дверь. Над головой грохотали черные грозовые тучи. Было очень темно. Остановившись у входной двери, я снова проверил свое снаряжение. Положил пистолет во внутренний карман куртки. Опустил молнию и проверил, легко ли он достается. Пистолет мгновенно очутился у меня в руке. Готовый и запертый. На предохранителе. Запас патронов в правом верхнем наружном кармане. Нож в левом боковом кармане. Дубинка в правом боковом кармане. Ботинки тщательно зашнурованы.

Я прошел по дорожке мимо «бентли», удалившись от него ярдов на двенадцать – пятнадцать. Раздвинул кусты и занял место, откуда дорожка просматривалась в обе стороны. Я сел на холодную землю и приготовился ждать. В засаде все решает умение ждать. Если противник осторожен, он придет или очень рано, или очень поздно. Когда, по его расчетам, его никто не ждет. Так что как бы рано он ни пришел, нужно быть в засаде раньше его. Как бы он ни пришел поздно, нужно его дождаться. Ждать приходится словно в каком-то трансе. Требуется бесконечное терпение. Бесполезно суетиться, волноваться. Надо просто ждать. Ничего не делать, ни о чем не думать, не тратя энергию. Затем стремительно действовать. Через час, через пять часов, через день, через неделю. Умение ждать – большое искусство.

Была без четверти полночь, когда я занял место в засаде. Над головой бурлила гроза. Воздух был похож на бульон. Темнота стояла кромешная. Гроза началась около полуночи. По листве застучали капли размером с четвертьдолларовые монеты. За считаные секунды дождь превратился в потоп. Я сидел словно в душевой кабине. В небе грохотал гром. Темноту разрывали молнии. На мгновение в саду становилось ясно как днем. Я сидел под проливным дождем и ждал. Десять минут. Пятнадцать.

Они приехали в двадцать минут первого. Ливень не утихал, раскатисто гремел гром. Я услышал шум подъезжающего грузовика только тогда, когда он уже свернул на дорожку. В сорока футах от меня под колесами заскрипел гравий. Это был темно-зеленый грузовик-фургон. С золотыми буквами на кузове. Фонд Клинера. Такой же, какой во вторник утром я видел у дома Роско. Машина проскрипела в шести футах от меня. Широкие шины по гравию. То, что видел Финли у дома Моррисона. Следы, оставленные широкими шинами.

Грузовик остановился в нескольких ярдах от меня. Резко затормозил перед «бентли». Не смог проехать мимо. Остановился именно там, где я хотел. Двигатель заглох, щелкнул стояночный тормоз.

Первым вышел водитель. На нем был белый нейлоновый комбинезон с натянутым на голову капюшоном. На лице хирургическая маска. Водитель был в тонких резиновых перчатках. На ногах резиновые галоши. Выпрыгнув из кабины, он подошел к задней двери. Мне была знакома эта походка. Знакома высокая крепкая фигура. Длинные сильные руки. Это был мальчишка Клинер. Он пришел, чтобы лично меня убить.