Поле солнышонков

– Да, через четыре месяца. Но, Наталья, вы бы его видели. Ему не дашь столько. Он высокий, подтянутый. Немного седины, но так красиво. Да дело не в этом. Я не хочу замуж. Я не готова к каким-то отношениям, серьезным отношениям, – уточнила Юлия. – Семья – это дети. – Губы девушки задрожали, она резко встала, отвернулась к окну. – Я хочу заниматься только работой. – Вздохнув, снова села в кресло и повторила как заклинание: – Я люблю свое дело и хочу работать. Мне очень нравится то, чем я сейчас занимаюсь. Павел Петрович приветствует все мои идеи, он сам предложил мне экспериментировать с ассортиментом…

Наталья слушала и слушала. А сердце кровью обливалось за сидящую напротив, почти прозрачную девочку. И неважно, что девочке уже двадцать три.

Постепенно Юлия увлеклась рассказами о работе, принялась опять восторженно строить планы и мечтать.

– Юленька, можно нескромный вопрос? – Наталья прервала Юлию на полуслове.

– Да, что?

– Ты говорила, что в Энске у тебя была квартира?

– Да, мама ее сдавать начала, когда я попала в больницу. Тогда очень трудно было с деньгами.

– Девочка моя! Ну что у тебя за манера? Сразу оправдываться – извиняться! Я ж ничего и не сказала даже. А ты, – грустно усмехнулась Наталья, – и уже не в первый раз замечаю. Ладно. Я не об этом. У меня мысль. Давай я помогу тебе, и мы провернем одно дельце?

– Наталья, вы меня заинтриговали, – Юля сдвинулась на краешек кресла и сложила руки на коленях, как послушная первоклассница.

– Всё по порядку. Ты выпишешь нотариально заверенную доверенность на маму. Мама продаст твою квартиру. А потом ты купишь себе квартирку здесь.

– Ой, Наташечка! – Юля была готова кинуться на шею собеседнице от радости, но застеснялась своих бурных эмоций. – Ничего, что я так фамильярно?

– Всё нормально, – довольно улыбалась Наталья.

– Да я сама уже стала подыскивать квартиру. Думала, со следующего месяца начну снимать. Я ж не буду вечно жить с тетей. Она-то, конечно, очень не хочет, чтобы я съезжала. Так смешно вышло, приглашала меня, так сказать, перекантоваться первое время, а потом – всё. Сроднились родственники, – засмеялась Юлия своему каламбурчику.

– Юленька, не нужно снимать. Ты свои деньги отдаешь. А надо, чтобы денежки работали на тебя.

– Наталия, а что я смогу купить-то? Комнату только.

– А не надо в Москве. На первоначальный взнос у тебя хватит, и подберем тебе что-нибудь приличное недалеко за МКАДом.

– Да? – Юля даже представить не могла, что такая огромная проблема, о которой она боялась и думать, может, оказывается, очень неплохо решиться.

– Я понимаю, что ты и с Москвой-то толком не знакома, а уж «замкадом» вообще страна неизведанная, но у меня много наших земляков живет в Подмосковье. Есть очень симпатичные райончики, города. В общем, давай действовать. Ты договаривайся с мамой, чтобы она начинала продавать квартиру, потом выписывай доверенность, а я буду подбирать тебе жилье.

2

Весна пришла ранняя и сухая. В середине апреля, к Пасхе, уже сошел весь снег, Старая Купавна была чистенькая и уютная. Каждое утро Юлия бежала к электричке и любовалась красочным пробуждением природы. На некоторых деревьях уже проклюнулись маленькие уголки зеленых листочков, словно крошечные клювики, разбивающие скорлупу, что сковывала их свободу. Вдоль дорог и кое-где под деревьями распустилась мать-и-мачеха. Когда в первый раз девушка увидела маленькие желтенькие цветочки, то приняла их за одуванчики.

– Теть Надя, какая весна-то нынче, – Юлия мечтательно смотрела в окно кабинета Надежды Сергеевны.

– Вот только не пойму, почему такие одуванчики в Подмосковье маленькие.

– Это мать-и-мачеха, – засмеялась главный бухгалтер. – Да ладно, – увидев смущение племянницы, махнула рукой, – я тоже не знала их. А когда узнала, сильно полюбила. Неизвестно почему.