Полегче на поворотах (сборник)

Ноги неутомимо несли его к западу. На соборе в Линкольн Инн часы пробили три, когда Боун вновь свернул на Малверн рентс. Поворачивая ключ в дверях, насторожился. К своему удивлению, десятком ярдов дальше в устье узкой улочки он заметил свет фар. В такой поздний час это было само по себе необычно, но, как оказалось, ещё не все. Уже поднимаясь наверх, заметил, что в его квартире горит свет.

«Что все это может значить?» – подумал Боун. Тихо прикрыв дверь, шагнул внутрь.

Коренастый человек, который встал с кресла ему навстречу, сказал:

– Простите, что тревожу вас в столь неурочный час, мистер Боун. Ваша хозяйка мне позволила подождать здесь, пока вы вернетесь.

Судя по красному лицу, коренастой фигуре и поношенному твидовому костюму, человек мог быть фермером. Мог быть и военным в штатском. Рука, которую он подал Боуну, была мускулистой, что означало, что её хозяин работает не только головой.

Единственной приметной вещью в этом неприметном человеке были его глаза-холодные проницательные глаза, серые, как волны Северного моря.

– Меня зовут Хейзелридж, – продолжал посетитель, – я из Скотланд-Ярда.

Боун, заметивший на улице полицейский автомобиль, был не слишком удивлен. Зато следующая фраза его поразила.

– Вы знали Бобби Поллока, – сказал Хейзелридж.

– Еще бы, – подтвердил Боун. – Не хотите присесть? Мы с Бобби служили в одном полку. Были вместе в Африке и Италии. Я слышал, он… его убили.

– Да, – кивнул Хейзелридж. – И я имел удовольствие отправить обоих преступников на виселицу.

– Я рад, – сказал Боун. – Бобби был отличным парнем. Пожалуй, он нарушил все бюрократические правила, какие только есть на свете, чтобы попасть в армию.

– Я знаю. Он о вас мне многое рассказывал.

– Тогда все худшее вы уже знаете. Я имею в виду – о моем физическом недостатке.

– Я бы параинсомнию не счел только физическим недостатком, – заметил Хейзелридж. – Хотя, насколько мне известно, в армии её сочли таковым.

– Я думаю, толком об этом никто не знает, – сказал Боун, – по крайней мере такое впечатление осталось у меня из разговоров с целым рядом врачей.

– Так вы и правда никогда не спите больше двух часов за ночь?

– Если сплю два часа, это уже хорошо, – подтвердил Боун. – По большей части сплю не более полуторых.

– Но простите. И не испытываете никаких последствий? Я знаю, что вопрос звучит неприлично, но меня так заинтересовало, когда Поллок рассказывал.

– Если иметь в виду усталость, то нет, – сказал Боун. – Ведь это не обыкновенная бессонница, как я понимаю. Единственное, в чем тут сходится медицинская наука-то, что в один прекрасный день я рухну мертвым где-нибудь на улице. Но вот что это будет за день и что за улица – сказать не могут.

– Пожалуй, лучше всех сказал однажды об этом Поллок, – заметил Хейзелридж. – Вначале мне рассказывал, какой вы были блестящий офицер, а потом добавил: «Понимаешь, для штаба это было как дар Господен. Представь штабного офицера, который выдержит работу двадцать четыре часа в сутки!» Но наконец какой-то ретивый лекарь это раскопал и вас отправили домой.

– Раз стало известно, что у меня параинсомния, полагаю, им ничего иного не оставалось.

– Мне кажется, что главная для вас проблема – что делать со всем этим свободным временем.

– Ну, я много читаю, – сказал Боун. – И иногда это даже на пользу, скажем, перед экзаменами. И много гуляю по городу. А временами даже и подрабатываю.

– Подрабатываете?

– Ночным сторожем. Большую часть подготовки к экзаменам на звание адвоката я провел, будучи ночным сторожем в судоходной компании «Апекс». Хотите-верьте, хотите нет, но я как раз штудировал раздел «насильственное вторжение», когда меня нокаутировал Сид Седжман – тот, из банды.

– Я Сида знаю, – завил инспектор Хейзелридж. – И в прошлом месяце помог упечь его на семь лет. А теперь.

«Вступительная церемония кончилась, – подумал Боун. – Секундантам и тренерам покинуть ринг! Живо!»

– У меня к вам предложение. Не знаю, как оно вам понравится.

И Хейзелридж коротко изложил Боуну идею, которую уже представил своему шефу, и факты, на которых та основывалась.

– Ведь что ни говори, – продолжал он, – практически единственный человек, который мог и был способен убить Смоллбона, – это бывший старший партнер фирмы Абель Хорниман. Если вы собираетесь поискать какого-то иного кандидата, задайте вначале вопрос, как кто-то другой мог незаметно доставить труп к Абелю в кабинет и открыть ящик, от которого ключ был только у Абеля. Именно для Абеля ящик был тем идеальным местом, куда можно было спрятать труп. Знал, что жить ему осталось недолго. Нужно было только пару недель, максимум пару месяцев безопасности. Зато для любого другого это было безумием.

– Да, – согласился Боун. – Конечно. Звучит все это убедительно. Но почему?